Десять пальцев - [28]

Потом Он умер.

Бороться с сильным – почетно. Восстать на тупую, несправедливую силу – поступок героический. Антихристиане считают такой силой Бога, а себя считают героями. На самом деле они ведут себя хуже, чем те, кто железными кулаками лупит по старому лицу свою мать.

9

Ребенок никогда не принимает в расчет окружающих. Его жизнь возможна только потому, что где-то у него есть родители. Но сам-то он никогда об этом не знает. Маленький ребенок живет всегда ОДИН.

Главное, что можно сказать о детях: каждый ребенок рожден жутким эгоистом. Что бы вы сказали, если взрослый человек стал бы из любопытства выковыривать животным глаза и истерично голосить, когда окружающие не бегут исполнять его прихоти? Дети же делают так всегда… и мы терпим это… но только до тех пор, пока дети не вырастут.

Впрочем, некоторым повзрослеть так и не удается. Некоторые люди, как Питер Пен, отказываются взрослеть и из подростков мутируют сразу в странных стариков.

Да, вы правильно понимаете. Я имею в виду писателя Лимонова.

10

«Вспоминая свою жизнь, я вижу только пизды и автоматы… секс и войну», – писал прозаик.

Злой… на весь мир обиженный ребенок… кричащий от боли существования… пытающийся доказать миру, что он все еще жив… и при этом очень боящийся жизни, потому что счел себя потерявшимся… счел, будто остался совсем один.

Антихристиане мало чем отличаются от христиан. Всем нам, людям, нужно одно и то же. Разница лишь в том, что христиане согласились быть любимыми детьми, а остальные захлопнули перед этой любовью дверь.

Я читаю книги Лимонова и узнаю: писатель прожил свою жизнь не зря. В этой жизни было много секса и оружия. Писателю никто не сказал, что после шестнадцати жизнь не заканчивается, а только начинается.

Взрослый человек – это не тот, кто часто делает секс и дни напролет играет в солдатиков. Эти занятия характерны как раз для половозреющих тинейджеров. Взрослый – это тот, кто способен взять на себя ответственность.

В наше время о религии часто говорят как об ощущении. Я медитирую, и мне так хорошо, так спокойно! В церкви я ощущаю такое величие… она успокаивает меня даже больше, чем телевизор перед сном!

Наверное, о какой-то религии можно говорить и так. Но не о христианстве. Христианство – это не ощущения, а ОТНОШЕНИЯ. Взрослым, сознательным человеком (проще говоря – христианином) ты станешь только в тот момент, когда увидишь кого-то еще, помимо себя.

Ребенок всегда чувствует себя единственным обитателем мира. Взрослые понимают: окружающий мир слишком велик, чтобы быть пустым. В нем нашлось место для множества людей… и не только для людей. Со всеми нужно считаться… впрочем, можно и не считаться.

Вот писатель Лимонов. Он дожил до шестидесяти лет. Он, похоже, и до сих пор искренне уверен, что, кроме него, в мире нет вообще ни единой живой души.

11

Представьте на секунду, что загробная жизнь существует. Наш писатель умирает… и вскоре обнаруживает, что умер он не совсем. Что знакомая земная жизнь плавно перетекла в Вечность.

Что изменится для него с этим переходом?

На протяжении земных десятилетий писатель так и не научился видеть в окружающих людях людей. Ему все еще хочется, чтобы женщины покорно и с радостью раздвигали ноги, а мужчины при его появлении вытягивались «смирно».

Вряд ли в Вечности он получит то, чего ему хочется. У женщин там нет ног, а выпячивать грудь не принято. Но от этого хотеться будет лишь сильнее, ведь, вспоминая свою жизнь, он видит только… смотри выше.

Единственный, кого при жизни любил писатель, – это прекрасный он сам. И эта удушающая любовь тоже останется с ним навсегда. Добавьте к этому все нажитые им комплексы и мании – перед вами подробное описание христианского ада.

Писатель Эдуард Лимонов выстроил для себя этот ад уже на земле. Таких горбатых, как он, не меняет даже могила. Вернее, не так. Именно могила и не исправит таких, как он.

12

Где-то через полгода после того, как я сходил в лимоновский бункер, мой журнал с окнами на Эрмитаж закрылся и я пошел работать в еженедельную газету.

Помню, я сидел в буфете редакции и помимо меня за столом сидели несколько моих коллег. В том числе длинноволосый приятель Дмитрий.

Мы обсуждали редакционную политику. Газета, в которой все мы работали, явно нуждалась в повышении градуса. В инъекции здоровой желтизны. Но никто не знал, как добиться этого эффекта.

Попивая кофе, я сказал:

– Хорошо бы завести рубрику «Как я дал по морде тому-то и тому-то». То есть раз в неделю я мог бы отправляться на какой-нибудь раут и бить новому персонажу в торец. А потом рассказывать читателям обо всем, что было дальше.

Коллеги согласились: идея хорошая. Под эту лавочку главный редактор даже дал бы деньжат, чтобы перед апперкотом хлопнуть для храбрости.

– Договорились? Заводим такую рубрику?

– Договорились! Заводим! С кого начнем?

Все начали перебирать в уме кандидатуры. Я сообразил первым:

– Может, с Лимонова?

Дима скривился:

– Забудь об этом!

– Почему?

– Лимонов качается. Каждый день – гантельная гимнастика и полсотни отжиманий. Если ты треснешь ему по зубам, он отделает тебя так, что на этом рубрика просто закроется.

Тогда я промолчал. Но если вы думаете, что во мне нет ни капли тинейджера, то ошибаетесь. Эта идея долго еще бродила у меня в голове, и я просто ждал подходящего случая.