Десять миллионов Красного Опоссума - [15]

Пройдя дня три по берегам Дарлинга, мы поднялись по течению Олари-Крика, красивой реки, которая привела нас к горе Победителя, откуда она берет свое начало.

Тут мы достигли самых крайних пределов обитаемых мест. Эта часть Нового Южного Валлиса соприкасается уже с пустыней. Показавшаяся перед нами станция была последней. Европейцы, которые встретились бы после, будут или диггеры, или бродячие торговцы, рассеянные по всему огромному континенту. Да еще, если бы мы пошли вдоль телеграфа, перерезывающего всю Австралию с севера на юг, от Южного порта в бухте Пальмерстон до порта Августа в заливе Спенсера, то, может быть, наткнулись бы на несколько английских конных патрулей, которые стерегут линию.

Последняя станция, которую мы встретили, была станция Форстер, красиво расположенная у подножия горы Победителя, под ста сорока градусами долготы и тридцатью двумя градусами широты. Радостный крик ее обитателей встретил наше прибытие. Нас не спрашивали, кто мы и откуда. Широкое австралийское гостеприимство растворяет двери дома перед всяким путешественником, кого только пошлет Провидение. Радушные хозяева благословляли наш приезд; случаи видеть европейцев так редки в их пустынном краю! Единственные белокожие, которых видят жители этих отдаленных стран, – это дрэйманы, бродячие торговцы, доходящие до Счастливых Рудников, расположенных на сто шестьдесят верст выше. Прежде они ходили из Аделаиды, но после того как железнодорожный путь связал этот город с Кунингой, они отправляются из последнего пункта. Эти дрэйманы, исполняющие и роль почтальонов, одни только поддерживают правильное сообщение между пустынными окраинами и более цивилизованными областями. В их объемистых фургонах помещается целый склад разных вещей, необходимых для колонистов и рудокопов. Когда их фуры опорожняются, они возвращаются домой, обремененные кожами, шерстью и разными туземными продуктами, приобретенными по низкой цене. Подобная торговля в соединении с развозкою казенной почты дает им возможность быстро наживать большие состояния. Но зато их честность вошла даже в пословицу: дрэйман с опасностью для жизни будет защищать предметы, вверенные его заботам, против воров с большой дороги, впрочем, довольно редких здесь, особенно с тех пор как ссыльный элемент совершенно исчез из Австралии.

Роскошный обед, отличавшийся тою особою респектабельностью, которая никогда не покидает гражданина Соединенного Королевства, был предложен нам вскоре по прибытии на станцию. Мы принялись за него с усердием путешественников, у которых долгий путь возбудил сильный аппетит. За столом прислуживали четыре рослых молодца с загорелыми лицами, рыжими бородами и широкими плечами, заставлявшими трещать надетое на них черное платье. Эти люди – настоящие скваттеры, два раза в году водящие свои стада на аделаидские рынки. Несмотря на свою грубость и дикость, они прислуживали с ловкостью людей лучших домов.

Сэр Форстер, собственник станции, имея по правую руку мисс Мэри, а по левую майора, исполнял обязанности хозяина с любезностью истинного джентльмена. Прямо против него сидел мичман Мак-Кроули, большой любитель выпить и поесть, которому теперь предоставлялся огромный выбор самых разнообразных произведений туземной и англо-французской кухни.

После отличного ракового супа майор, приверженец туземной кухни, – его старый слуга в этом отношении был артист первой руки, – обратил наше внимание на одно странное кушанье, совершенно неизвестное нам.

– Только, Кроули, и вы, Буссенар, прошу не судить о блюде по одному его виду, а сначала попробуйте, – проговорил он и показал нам фарфоровую тарелку, полную желтоватых трубок вроде макарон.

– Однако вид-то у вашего блюда непрезентабельный, – заметил я, брезгливо посматривая на кушанье.

– Попробуйте!

– А что это?

– Ах, какой вы недоверчивый человек! Да это личинки насекомых, вытащенные из зеленых стволов капустной пальмы.

– Личинки?!

– Да… За их появлением тщательно следили, потом их вымочили в ягодном соке каркаса. Это превкусное блюдо!

– Но это навозные черви! – не сдавался я.

– А устрицы разве лучше? А лягушки, одно из любимых французских блюд? Впрочем, увидите сами.

Соединяя слово с делом, он взял одну трубку большим и указательным пальцами и с наслаждением проглотил ее.

Я был побежден, если не убежден… попробовал, – сначала робко: оказалось очень вкусно.

– Что я вам говорил?! – вскричал торжествующим тоном майор. – А попробуйте-ка теперь тех насекомых, которых вы видите по левую руку.

– Какие насекомые? Разве это «не каштаны?

– Ваши каштаны – большие насекомые, до сих пор еще не определенные энтомологами, что, впрочем, нисколько не уменьшает их вкуса. Они занимают середину между пауками и жуками. Их собирают при восходе солнца и некоторое время держат на легком огне. Это поджаривание очищает их от ножек и крыльев, придавая в то же время им аромат и вкус, похожий на орехи. Туземцы их страшно любят. Европейцы, как видите, не отстают от дикарей.

Я сомневался, хотя результат первой попытки несколько ободрил меня. Э, да что тут! После личинок отчего не съесть и насекомого?! Я решился. Одно из самых крупных насекомых захрустело под моими зубами… Сердце мое волнуется при этом воспоминании. Мне казалось, что я жую горсть клопов. Я даже поверил бы обману, если бы не видел майора, который с наслаждением грыз ужасных животных.