Десять маленьких непрошеных гостей. …И еще десятью десять - [71]

Колхозы и совхозы в нашей стране переходили на новые севообороты, всюду вводились посевы кормовых трав, в том числе красного клевера, и каждый год требовалось огромное количество семян этой бобовой культуры. А семян было недостаточно. Дрессировка пчел на посещение и опыление клеверных головок удваивала и утраивала количество оплодотворенных цветков и урожай семян.

«Сказки пчел», которые услышал Александр Блок в море клевера, обещали стать реальным агрономическим делом. Разум человеческий, приложенный к тому «Разуму цветов», который так восхитил С. Я. Маршака, оказался способен совершать подлинные чудеса.

…Двадцать лет спустя, вместе с другими советскими пчеловодами приехал я в Австрию на международный конгресс и каждый день отправлялся слушать доклады, читавшиеся с трибуны величественного зала Венской ратуши. Вдоль высоких стен спускались праздничные разноцветные флаги государств, приславших сюда своих представителей.

Сколько здесь собралось пчеловодных знаменитостей, известных нам до этого только по статьям и книгам!

Вот лидер американских пчеловодов — доктор Гембльтон из департамента земледелия США. Вот доктор Ева Крейн — неутомимая путешественница, руководитель Международной ассоциации исследователей медоносной пчелы, редактор международного пчеловодного обозрения «Би Уорд». Вот другой путешественник, объездивший десятки стран Восточного полушария в поисках лучшей естественной породы пчел, Адам Керле, селекционер, создатель породы, выведенной на пасеке Бакфестовского монастыря в Англии. Вот работники самого крупного в мире пчеловодного предприятия «Миель-Карлотта» из Куерневако, Мексика. Вот доктор Анна Маурицио из Либефельдской станции в Швейцарии, где она трудится свыше тридцати лет. Вот руководитель опытной станции в Монфаве Жорж Альфандери. А это английская художница, Дороти Ходжес, написавшая отличную книгу о пчелиной обножке и составившая превосходные красочные таблицы для определения по цвету обножки тех растений, с которых пчелы собирают пыльцевой взяток… Как жаль, что нет здесь славы и гордости советского пчеловодства Александра Федоровича Губина — командарма пчелиных эскадрилий, которые теперь по путевкам агрономов опыляют посевы, цветущие сады, виноградники. Многие спрашивают: почему нет с вами профессора Губина? И мы с горечью объясняем, что он тяжело болен.

Звенит звонок председательствующего, и снова все вливаются в зал, рассаживаются, поглядывают на Фриша. Он сидит постоянно на одном и том же месте, поближе к трибуне, и, чтоб лучше слышать, лодочкой приставил ладонь к уху. Легкий венчик седых волос обрамляет высокий лоб. Глаза под сильными стеклами очков прищурены. Губы поджаты…

Через три месяца Фришу исполняется 70 лет, и все передают друг другу неизвестно откуда взявшийся слух, что профессор в последний раз на пчеловодном конгрессе. Старейшина пчеловедения отчитывается перед теми, для кого всю жизнь работал, и прощается с ними… Может быть, поэтому его доклада ждут с особым нетерпением.

Что касается меня, теперь уже можно в этом признаться, я не на шутку нервничаю. Так, наверно, чувствовал бы себя какой-нибудь первоклассник Авиньонского лицея, отправившись с Фабром на экскурсию в Иссартский лес или на плато Англь и здесь в присутствии товарищей намереваясь задать ему каверзный вопрос… Потому что и я твердо решил воспользоваться встречей и спросить профессора, как можно понять факты, с которыми мы у себя на пасеке столкнулись.

По Фришу, пчелы танцуют на сотах, вернувшись с богатым взятком, и этот «восьмерочный» танец — кружения и короткие прямые пробеги с частым вилянием брюшка — представляет информационный код, сигнал, передающий другим сборщицам улья координаты местонахождения источника корма. Так теперь понимают значение танца большинство специалистов. Да и у себя под стеклом наблюдательного улья (этот неуклюжий термин, который не нами придуман, обозначает односотовый улей с прозрачными стеклянными стенками, такой, какой я впервые увидел на пасеке Губина под Звенигородом) мы бессчетное число раз наблюдали танцы пчел, вернувшихся с кормушек, где на их спинки наносили разными цветными точками метки. Но вот однажды, уже поздней осенью, когда все полеты пчел за нектаром и пыльцой давно прекратились, а пчелы под стеклом успели даже сгрудиться в сплошную массу зимующего клуба, мы сняли как-то с улья утепляющее укрытие и направили на стеклянную стенку свет сильной лампы, чтоб получше рассмотреть пчел под стеклом, и вдруг в разных местах клуба несколько пчел неожиданно начали танцевать. Мало того: удалось убедиться в том, что танцевать — кружиться, совершать короткие прямые пробеги, часто виляя брюшком, — могут и пчелы осеннего выплода, то есть недавно вылупившиеся из ячеек и, значит, еще не вылетавшие за фуражом для семьи. Приходилось, таким образом, допустить, что возможны и танцы, иносказательно говоря, бессодержательные, не имеющие сигнального значения. Мы проверяли это явление много раз и на разных семьях. Губин поручил нескольким студентам, работавшим на пасеке кафедры Тимирязевской академии, самостоятельно провести осмотры семей в ноябре — декабре, и все подтвердили: да, свет лампы может выводить некоторых пчел клуба из их дремотного состояния и побуждать к танцу…