Десять богов Гойнзала - [4]

Их путь в полной темноте казался совершенно отделенным от течения времени. Только волшебный сосуд Мру показывал его - с каждым прошедшим днем в нем прибавлялось пузырьков. Когда наступит новый Период, все они исчезнут. Судя по пузырькам, за два дня они вышли из границ санаипской территории. Тепло совсем исчезло из воздуха. Все облачились в меховые одежды - штаны, куртки и шапки, рукавицы и унты. Ноша у всех (кроме Гахлука) заметно уменьшилась. На четвертый день стены пещер покрыли пятна изморози и маленькие белые сосульки. Санаипы спали все вместе, под одним одеялом, причем Вейкинкакан ложился в центре, а Мру и Гахлук "всю ночь" занимались перетягиванием краев. Первые ночи перед тем, как уснуть, великий воин одарял своего юного носильщика странным сальным взглядом. Потом стало холодно, и Вейкинкакан сразу же с головой зарывался под теплую шерсть. Впрочем, однажды они остановились на отдых в пещере с относительно ровными стенами. На одной из них была нарисована мелом огромная толстая баба.

- Вот что заменяет охотнику женщину в долгих походах! - нравоучительно сказал Вейкинкакан. Посмотрев на Гахлука долгим неприятным взглядом, он добавил: - Если, конечно, нет чего получше.

- А это ты рисовал? - нагло спросил юноша, за что тут же получил сильнейшего пинка. Зато ночь снова прошла спокойно. Конечно, спокойной ее можно было назвать только в сравнении с тем, КАК она могла пройти, пойди Вейкин дальше взглядов. Ни оглушительный храп, ни невыносимый скрежет зубовный, ни непрестанное лягание ничего не значило. Однако Гахлук спал плохо. Получив уже сотый пинок от бежавшего в неведомые дали своих снов Вейкинкакана, юноша проснулся окончательно, а душераздирающие звуки не дали ему задремать вновь. Тогда он встал и побрел прочь от лагеря. За двумя поворотами, усевшись на каменную кочку, Гахлук достал из кармана костяную свирель, шмыгнул носом и запиликал.

Ему было девятнадцать лет, а год включал в себя смену всех Периодов, по сорок дней в каждом из девяти. Широкие плечи и длинные руки уже обросли мускулами, но не настолько, чтобы сравниться с настоящим мужчиной. Грязные коричневые волосы беспорядочными прядями свисали на затылке и по бокам головы ниже плеч. На щеках, подбородке и верхней губе росли редкие черные волосы, плохо заметные из-за грязи и копоти. Нос был прямой и тонкий, глаза по-детски наивные и большие, губы пухлые.

Он сидел, скорчив несчастную рожу, и играл простые, как обструганная палка, мелодии. Мысли в голове могли поразить кого угодно тупой, покорной недовольностью.

Гахлук любил играть на всем подряд и подпевать самому себе, но его страшно не удовлетворяли доступные музыкальные инструменты. Впрочем, сейчас в его усталом мозгу подобные чувства не возникали. Он просто играл, как бы вводя самого себя в транс, заменитель сна. Вдруг ему почудилось, что звуки изменились. "Чевой-то?" - пробормотал он и для верности потряс головой. Для этого пришлось отнять от губ свирель.

В наступившей тишине Гахлук отчетливо услышал тихую музыку, похожую на ту, что издает вырезанная из веточек многоствольная дудочка, только намного нежнее и мелодичнее. "Та-та-ти, ти-та-та, тинг-тинг!" - выводил неизвестный музыкант. Гахлук запахнул полой куртки волшебный фонарь на груди и увидел далеко впереди слабенькое пятнышко света. Вновь обнажив фонарь, он бросился туда со всех ног. На его счастье, дорога оказалась почти ровной, поэтому он не разбился насмерть. Свет вблизи превратился во вход в некое ответвление от основного ствола, какие они на своем пути встречали много раз. Гахлук достиг порога и застыл, как вкопанный.

Короткий прямой ход вскоре резко расширялся, образуя крошечную овальную пещерку, потолок которой терялся наверху во тьме. Посередине находилось идеально ровное возвышение прямоугольной формы. На одном его углу стоял желтый светильник. А на другом углу.

Сидела.

БАБА !!!!!!

Нет, нет, даже дикий разум Гахлука не мог назвать грубым словом "баба" это существо. У нее была нежная желто-розовая кожа, копна роскошных каштановых волос и округлые плавные формы небольшого тела. Тонкие ручки, тонкая талия, высокая полная грудь и соблазнительные бедра. Это Гахлук в мгновение ока рассмотрел во всех подробностях, ибо одежды на незнакомке не было никакой. Так, поясок шириной в ладонь на тех самых круглых бедрах. И только беглый взгляд был брошен на музыкальный инструмент, приведший юношу в это сказочное место. В другой ситуации пушистая серебряная веточка с зелеными листками, ласкаемая нежными ручками, привлекла бы внимание юного дудочника, но только не теперь. Хотя в племени женщины не стеснялись обнажаться, Гахлук никогда не испытывал при их виде чувств, подобных теперешнему. Неудивительно, ведь там были именно бабы, старые жирные тетки с пудовыми задами и вислыми грудями (а молодым, не рожавшим, прилюдно раздеваться возбранялось). Здесь же сияло в непривычной для настоящего санаипа чистоте само совершенство женской красоты! Гахлук живо ощутил себя настоящим самцом, готовым совершить то, что запрещали делать разные старшие сволочи до достижения двадцати годков. Однако, ощущение это, наполнившее его, превратилось во взболтанное пиво в закупоренном сосуде. Внутри буря, а снаружи пыль и неподвижность. Он был не в силах пошевелиться.