Дешевле только даром - [15]

— Честное слово, мне так неудобно! — сказала она. — Морочу вам голову! Но, понимаете, абсолютно ничего не могу вспомнить! Ничего не видела, ни с кем не встречалась… В моей жизни редко бывает что-то необычное. Ну, что было накануне? Сын экзамены за девятый класс сдавал — я очень волновалась. Слава богу, сдал все на четверки! Но ведь не за это же на нас набросились с ножом? А больше ничего необычного… Хотя, постойте! Было кое-что! Только это такая чепуха!

— А все-таки, — насторожилась я.

— Да ничего особенного, — отмахнулась Чижова. — Хотела подработать. У нас напротив как раз казино открылось, и мне сказали, что туда уборщицы требуются. Работать рано утром, и платят вроде прилично. Ну, я и пошла. Сначала меня взяли, даже с удовольствием. Им как будто понравилось, что я с образованием и живу поблизости. Один раз я на работу вышла — и все. На следующий день меня уволили.

— Вот как? — удивилась я. — И почему же?

— Сказали, что моя работа их не удовлетворяет, — криво усмехнулась Чижова. — Не знаю, я вроде старалась на совесть… Но кто их поймет, «новых русских»? У них ведь свои капризы…

— И когда все это случилось? — спросила я.

— Да вот как раз за два дня до того, как я этого бандита увидела, — сказала Татьяна Петровна и опять улыбнулась. — Вы считаете, что им показалось мало меня уволить — они решили вообще стереть меня с лица земли?

— Ну, думаю, что не настолько уж они капризны! — ответила я. — Однако совпадение любопытное… А за время своего недолгого пребывания в штате казино вы ничего криминального не заметили? Не проникли случайно в какую-нибудь тайну?

— Да куда я проникла! — сказала Чижова. — Делала, что говорил распорядитель. Видела только его да других уборщиц. Утром в казино пусто. Да и убиралась я только в одном зале, так что ничего особенного я там не видела. Роскошь у них, конечно, исключительная! Как сейчас говорят — отпад!

— Понятно, — кивнула я. — Примем это к сведению. Но раз вы ничего больше не припоминаете, может быть, вернемся к более далекому прошлому. Понимаю, это вам неприятно, но все-таки я обязана спросить…

Чижова настороженно посмотрела на меня и нервно переплела пальцы.

— Вы хотите спросить меня о муже? — догадалась она. — Действительно, мне это крайне неприятно, и мне не хотелось бы об этом говорить. Понимаете, в жизни есть такие ситуации, которые хочется напрочь зачеркнуть. Это как раз такой случай. Уверяю вас, к нынешним событиям мое замужество не имеет ни малейшего отношения!

— Вы можете ошибаться, — мягко возразила я. Чижова упрямо мотнула головой.

— Нет, как раз с момента развода я перестала делать ошибки, — сказала она.

Лицо ее сделалось замкнутым и агрессивным, и я поняла, что мне не удастся вытянуть из нее ни слова.

— Хорошо, — примирительно произнесла я. — Не смею настаивать. Но позвольте узнать: если нам все-таки понадобится побеседовать с вашим мужем, вы не будете возражать?

Она посмотрела на меня исподлобья и неприветливо сказала:

— Если ему доставит удовольствие ворошить свое грязное белье — мне какое дело? Только вряд ли. У него еще больше поводов забыть прошлое. И неужели вы ради этой ерунды поедете в Нижний Новгород?

— Не знаю, как обернется дело, — ответила я. — Я спрашиваю на всякий случай. А как фамилия вашего мужа?

— Так и есть — Чижов, — хмуро сказала Татьяна Петровна. — Я не стала менять фамилию. Игорек уже все понимал, и он привык, что он — Чижов. Я не стала морочить ему голову. В конце концов, какое это имеет значение?.. А отца его зовут Чижов Петр Алексеевич, он шестьдесят первого года рождения. Вот где живет, извините, не знаю — наверняка он сменил адрес. Да, может, и из города уехал… — Она замолчала, отвернувшись от меня.

Воцарилась неловкая пауза. Пытаясь как-то восстановить контакт, я кашлянула и заговорила о другом:

— Непростая у вас работа, Татьяна Петровна! Я побыла здесь пять минут, поговорила с двумя детьми, а уже на душе такой камень! Как вы-то выдерживаете здесь каждый день?

Чижова иронически покосилась на меня и почти равнодушно заметила:

— Привычка! И вы бы привыкли. Это только новичкам кажется, что они попали в какое-то особенное место. Детские дома были и будут — никуда от этого не денешься. Если бы со мной что-то случилось, мой сын тоже бы попал в детский дом. Это жизнь, Ольга Юрьевна!

Наверное, она была права. Но спокойнее у меня на душе не стало. Разумнее всего было продолжать заниматься своим делом, и я опять к нему вернулась, спросив у Татьяны Петровны:

— Вы собираетесь теперь ночевать дома или все-таки воздержитесь?

Она пожала плечами.

— Игорь настаивает. Загорелся теперь — выпишусь, выпишусь! Нечего тебе, говорит, по чужим кроватям отираться. Да и здесь, я говорила, ремонт начинается. Скорее всего придется вернуться домой. Страшно, конечно, но что же делать? Если бы у нас дома хотя бы телефон был… Игорь-то хорохорится, да какой из него защитник! Мальчишка он еще… Да и рука вот…

— Ну, ничего! — ободряюще сказала я. — Что-нибудь придумаем. Вечером я к вам загляну, если не возражаете.

— С чего бы я стала возражать? — удивилась Чижова. — Заходите в любое время. Я буду только рада. Только сегодня я до четырех работаю, потом загляну к сыну, так что дома мы вряд ли будем раньше пяти…