Дешевка - [68]

Теперь вся жизнь четко разделилась на две части: до Евы и после Евы. Казалось бы, логичнее было бы делить ее на «до рака» и «после рака», но Имоджин сомневалась, что болезнь повлияла на жизнь сильнее, чем вторичное появление в ней Евы. У каждого из нас в голове порой возникают навязчивые мысли. До Евы Имоджин постоянно думала о том, как стать безупречным главным редактором, способным побить конкурентов и продать как можно больше журналов. Внутренний голос ей вечно твердил, что «Глянец» можно сделать лучше, просто если чуть-чуть еще постараться. Теперь внутренний голос пел другую песню. Теперь он говорил, что она недостаточно хороша для своей работы. Теперь он убеждал ее сдаться, потому что ей там просто не выжить.

Она вытянула ногу, что доставило ей удовольствие, и пошевелила пальцами. Десятилетиями она ходила на пятнадцатисантиметровых каблуках, не давая ногам никаких поблажек.

Горячая вода лилась из крана с приятным плеском, а Имоджин предавалась новой фантазии. Почему бы им просто не уехать? Почему бы не отказаться от безумно дорогого таунхауса и частной школы? Почему бы не упаковать вещички и не двинуть в Новый Орлеан? Она сделала большой глоток вина и решительно вспомнила, что она любит, она обожает Новый Орлеан, черт возьми! Интересно, во что обойдется там жизнь? Может, это раз в пять дешевле, чем в Нью-Йорке? Она взяла телефон на винтажном бамбуковом столике, стоявшем возле ванны, и мокрыми руками открыла приложение по недвижимости, которое установила Тилли. Старательно держа трубку над водой, Имоджин ввела параметры: Новый Орлеан — Гарден Дистрикт — спальни (4+).

Сколько вариантов! Она стряхнула капельки воды с больших пальцев и стала прокручивать вниз ленту. А потом влюбилась в дом.

Исторический особняк девятнадцатого века в Гарден Дистрикте. Необычный и прекрасный, с белыми стенами и нежно-голубой отделкой, обнесенный внушительной кованой оградой. Увеличив изображение, Имоджин разглядела даже ветхие подвесные качели на веранде. И эта жемчужина стоила в пять с лишним раз меньше того, что они заплатили за таунхаус.

Там, на Юге, Алекс мог бы работать адвокатом, заниматься делами о вождении в нетрезвом виде и разводами. Дети пошли бы в бесплатную школу. А чем бы занималась она? Ну, она бы придумала. Может, фотографией или дизайном интерьеров. Обе эти профессии изменились, и теперь в них не обойтись без хитроумной техники, но у нее верный глаз. Новый Орлеан был единственным местом в мире, не считая Нью-Йорка, где она могла бы развиваться как творческая личность.

В животе порхали бабочки. Имоджин чувствовала радостное возбуждение. Жить в Новом Орлеане — это так свежо, так здорово! Конечно, это вызов судьбе, но вызов абсолютно новый. Проклятье, неужели жизнь всегда должна идти по прямой? Она не возражала против перемен. Вот сейчас Алекс придет, а она просто возьмет и скажет: «Да брось ты свою чертову работу!» У нее есть выбор! Имоджин допила вино. И что только помешало ей принести сюда целую бутылку?

Телефон выскользнул из руки и упал на коврик.

Тебе кажется, что Нью-Йорк для тебя всё, пока ты вдруг не осознаешь, что это не так.

Имоджин вздохнула. На самом деле все это только мечты. Конечно, они вздохнут свободнее, избавившись от затрат на дом и частную школу, но у Имоджин и Алекса есть престарелые родители, у которых неважно с пенсионными накоплениями. А еще есть целая куча ее собственных медицинских счетов, которая постоянно растет, а значит, не обойтись без страховки от корпорации Роберта Маннеринга.

Груз ответственности за всю семью лежит на ее плечах. И неважно, что ванна была полна горячей воды — Имоджин почувствовала озноб, по коже побежали мурашки.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Декабрь 2015

Отрывок из «Теории каникул» Аксельрода МакМюррея:

«Чтобы быть продуктивными, мы должны быть счастливы. Мы должны расширить границы рабочих мест и позволить каждому взрослому установить связь со своим внутренним ребенком. Только тогда мы добьемся максимального успеха и сможем раскрыть свой инновационный потенциал. Важно, чтобы в течение рабочего дня взрослым сотрудникам была предоставлена возможность неструктурированного творческого общения, и ответственность за это возлагается на руководство. У игры не должно быть какой-то конкретной цели. Час игры, должным образом организованной на рабочем месте, в конечном счете в разы увеличит вашу продуктивность».

В две тысячи тринадцатом году низкорослый, лысеющий профессор гарвардской бизнес-школы по имени Аксельрод МакМюррей, получивший докторскую степень в Стэнфорде и закончивший Гарвард, написал книгу, в которой представил публике свою «теорию каникул». Она базировалась на авторских исследованиях, которые сам доктор МакМюррей производил в течение нескольких лет, и они доказывали, что даже взрослым нужен час «неструктурированной игры», который может повысить продуктивность других сфер их жизни.

В две тысячи четырнадцатом году Ева стала посещать занятия МакМюррея и очень быстро стала его самой преданной студенткой, а потом, на какое-то время, компаньонкой. Возможно, именно их мимолетное, но, безусловно, наполненное играми и продуктивное совместное времяпрепровождение вдохновило Еву устроить для всего офиса вылазку в «Духовный велоцикл» на тренировку. Все школьные мамаши восхваляли «Духовный велоцикл», этот нью-эйджевский способ кардионагрузки, который предположительно должен был обеспечить единение души и тела. Имоджин думала, что это какая-то чушь собачья. Она с двадцати лет и почти до сорока занималась бегом, а сейчас по большей части лишь правильно питалась и занималась пилатесом с тренером. В начале двухтысячных она пропустила диету Аткинса, по которой тогда все с ума сходили, и сейчас ее также миновало всеобщее увлечение вращением педалей.