Дешевка - [23]
«ТЕХНОРУШЬ!» расползся по всему городу, но сегодня утром они направились в зону промышленных складов, располагавшуюся южнее Маркет-стрит. Бетонные стены здания, где собрались участники форума, оживляли броские вывески да лампы дневного света. Всюду виднелись сосредоточенные лица парней, взгляды которых были устремлены в планшеты. Раньше Имоджин никогда не оказывалась самой старшей в помещении, и сейчас испытывала неловкость, оттого что она, без сомнения, единственная здесь, кто помнит крушение коммунизма. Куда ни посмотри, сплошь юные лица. Еще у входа она почувствовала себя посторонней и, чтобы приободриться, вступила в диалог с собой. Какое ей дело до того, что тут одна молодежь? Абсолютно всё с годами становится лучше, и людей это тоже касается. Почему же тогда бурлящая в этом помещении молодая энергия заставляет ее неосознанно вжимать голову в плечи?
Накануне вечером Ева объяснила, что они здесь, чтобы познакомить с новым приложением «Глянец» тысячи участников «ТЕХНОРУШЬ!». Сегодня Ева будет презентовать его, а Имоджин должна представить публике Еву. От подобной перспективы Имоджин почувствовала себя так, словно ей предстояло выпрыгнуть из самолета с заведомо неисправным парашютом. Она совершенно не контролировала ситуацию, но при этом делала вид, будто тоже хочет быть в числе тех, кто разрушает существующий порядок вещей, кто собрался в этом ярко освещенном блочном корпусе, чтобы воспеть технологии и будущее. Имоджин им подыгрывала. Она помнила старые добрые времена (на самом деле не такие уж и старые), когда «разрушать» считалось чем-то нехорошим, да и само слово вызывало ассоциации с тем, как ведут себя в самолетах едва научившиеся ходить детишки. Когда оно успело стать лозунгом предпринимателей и новоиспеченных миллиардеров?
Пока приложение «Глянец» не запустили, о нем следовало говорить с использованием тайных кодовых слов. Ева называла его «Лебедем», имея в виду созвездие и подразумевая, что преобразование журнала в приложение или в веб-сайт подобно превращению гадкого утенка в прекрасного лебедя. Во время выступления Имоджин полагалось олицетворять этого самого гадкого утенка, старую гвардию «Глянца». Ее роль заключалась в том, чтобы рассказать аудитории о создании журнала и заглянуть в его будущее. «Глянец» появился еще в пятидесятые годы двадцатого века, но лишь в шестидесятые действительно стал потрясателем основ модных традиций. Он был первым журналом, поместившим на обложку мини-юбку во время молодежного модного бунта шестидесятых, а потом, уже в семидесятые — снимок Дика Аведона[42] из парижского хаммама, изображающий Верушку[43] в бикини. С «Глянца» началась карьера супермоделей восьмидесятых — Линды, Кейт, Наоми и Кристи.
А теперь ему предстояло стать первым журналом мод, с готовностью раскрывшим свои объятия цифровому будущему. Имоджин не понимала половины слов, которые произносила Ева во время второй части презентации, озаглавленной
Предприниматель и шеф-редактор Ева Мортон проанализирует основные технологические тренды в модной индустрии, а потом впервые представит широкой публике новый потребительски-коммерческий интерфейс «Глянца». Ее цель заключается в том, чтобы внедрять инновации, бросив вызов традиционной модели модного журнала. Ева начала свою карьеру в «Глянце» еще до получения магистерской степени в бизнес-школе Гарварда. В презентации участвует также Имоджин Тейт, нынешний главный редактор журнала.
Имоджин, значит, только сбоку припеку.
С утра Ева была еще рассеяннее обычного и не последовала своему же совету одеться «как нерд». Она надела сильно обтянувшее ее бандажное кремовое с черным платье французского модного дома Hervé Léger и теперь вся словно состояла из ног и бюста. Лавандовые тени для век идеально совпадали по цвету с шеллаком.
— У меня своя роль, — будто защищаясь, сказала она, то скрещивая руки на усыпанном веснушками декольте, то снова их опуская. — Я — молодая гвардия модных технологий, а ты — старая гвардия модных СМИ. И нам нужно будет сыграть это, когда мы выйдем на сцену.
Имоджин вежливо улыбнулась. Она вытащила из сумочки «Биркин»[44] айфон, чтобы сделать пометку и продемонстрировать добрую волю. Блокнот остался погребен глубоко в недрах сумки — она не могла допустить, чтобы ее заметили на таком мероприятии с карандашом в руках. Это все равно что добывать огонь трением. Она забросила свой верный BlackBerry[45] лишь перед самой болезнью, и приспособиться к этому по ощущениям было все равно что перейти с текстового процессора на персональный компьютер. Никто не мог отправить электронное письмо так же быстро, как это делала со своей старой трубки Имоджин, но с айфоном она копалась подолгу и вообще два дня не могла переключить его клавиатуру с японского. Девайс издавал требовательные звуки, причем это были вовсе не входящие звонки, а какие-то трески, перестуки, жужжания и, кажется, даже лай. На западном побережье легче не стало. Телефон разряжался, а от тех, кто остался в нью-йоркском офисе и мог бы помочь, ее отделяло несколько часов лёту. И двести семь непрочитанных писем.
