Дешевая магия - [11]

– Пока давай посмотрим, не удастся ли нам самим справиться, – сказала я.

– Ты пока еще не сообщала Старейшинам?

– Сообщу. Просто…

– Не надо. Они только все испортят. Ты права, мы можем с этим справиться. Все, что нам требуется, – это найти Лию. Тогда мы сможем ее убить.

Саванна произнесла это с беззаботностью, от которой у меня перехватило дыхание. До того как я успела ответить, позвонили в дверь.

Пришли Старейшины. Все трое стояли у меня на крыльце, и их лица выражали смущение (Маргарет), обеспокоенность (Тереза) и едва сдерживаемую ярость (Виктория).

Маргарет Левин, Тереза Мосс и Виктория Алден являлись Старейшинами Шабаша столько, сколько я себя помнила. Они были подругами моей матери, и таким образом, частью моей жизни.

Тереза полностью соответствовала образу ведьмы в представлении Габриэля Сандфорда, вплоть до голубоватого оттенка волос и брючек-стретч из полиэфирного волокна. Этакий стереотип бабушки, на коленях которой любят сидеть внуки, с сумкой, в которой достаточно припасов, чтобы выдержать трехдневную осаду. Двоюродной бабушке Саванны, Маргарет, было шестьдесят восемь лет, и она являлась самой младшей из Старейшин. В молодости Маргарет славилась красотой и все еще оставалась привлекательной, но, к сожалению, соответствовала и другому стереотипу – туповатой красотки. Виктория Алден? Образец Старейшины двадцать первого века – безупречно одетая и ухоженная энергичная женщина, которая надевала костюмы в церковь и нечто в стиле милитари на поле для игры в гольф. Она презрительно фыркала на менее активных пожилых людей, словно любое ухудшение, ослабление физического состояния или умственных способностей возникло из-за того, что они недостаточно занимались собой.

Я сняла заговоры с входной двери и открыла ее. Виктория первой шагнула в дом и широкими шагами проследовала в гостиную, не потрудившись снять обувь. Это было плохим знаком. По правилам этикета Шабаша – которые имели явное сходство с предложенными Эмили Пост примерно в 1950 году – следовало снимать уличную обувь у дверей, таким образом, выказывая уважение хозяйке дома. Заходить в гостиную в обуви считалось действием на грани оскорбления. К счастью, Тереза и Маргарет сняли свою ортопедическую обувь, и я поняла: ситуация не достигла критической черты.

– Нам нужно поговорить, – объявила Виктория.

– Может, вначале выпьете чаю? – спросила я. – У меня должны быть и свежие булочки, если только Саванна их все не съела.

– Мы не есть сюда пришли, Пейдж, – сказала Виктория из гостиной.

– Тогда просто чаю?

– Нет.

Отказ от выпечки уже не предвещает ничего хорошего, но еще и от чая? Почти неслыханно в анналах истории Шабаша.

– Как ты могла скрыть это от нас? – спросила Виктория, когда я присоединилась к ним в гостиной. – Решение вопроса об опекунстве и так представляет сложность. Решение вопроса в суде. Но…

– Никто ничего не решает в суде, – сказала Саванна, появляясь из-за угла. – Взять опекунство в данном случае означает вломиться в дом в полночь и утащить меня прочь, лягающуюся и кричащую. Вот это и будет борьба за опекунство.

Виктория повернулась ко мне:

– О чем она говорит?

– Саванна, как насчет того, чтобы проводить бабушку вниз и показать ей твои рисунки?

– Нет.

– Саванна, пожалуйста. Нам нужно поговорить.

– И что? Ведь говорить-то вы будете о моей жизни, не так ли?

– Вот видите? – Виктория повернулась к Терезе и Маргарет и махнула рукой на Саванну и меня. – Вот в этом и заключается проблема. Девочка не уважает Пейдж.

– У девочки есть имя, – заметила я.

– Не перебивай. Ты к этому не готова, Пейдж. Я это говорила с самого начала. Нам никогда не следовало позволять тебе взять ее. Ты слишком молода, и она слишком…

– Мы прекрасно справляемся, – сказала я и сжала челюсти так, что заныли зубы.

– Хотите посмотреть мои рисунки, бабушка Маргарет? – спросила Саванна. – Мой учитель говорит, что у меня настоящий талант. Пойдемте, посмотрим. – Она пошла прочь с улыбкой «хорошей девочки», которая, похоже, давалась ей так же болезненно, как мне мои сжатые челюсти. – Пойдемте, бабушка Маргарет, – крикнула Саванна через плечо высоким голосом. – И покажу вам свои карикатуры.

– Нет! – заорала я, когда Маргарет последовала за Саванной. – Пожалуйста, покажи то, что писала маслом. Маслом! – Почему-то я сомневалась, что чудовищно мрачные карикатуры Саванны поднимут Маргарет настроение. Возможно даже, при виде их у Старейшины случится сердечный приступ. А мне это совсем не нужно.

Как только они ушли, Виктория опять повернулась ко мне:

– Тебе следовало нам об этом рассказать.

– Я только вчера получила уведомление, после того как мы поговорили по телефону. Я не восприняла его серьезно, поэтому мне и не хотелось вас расстраивать. Затем, после того как я встретилась с ними сегодня утром, я поняла, что дело на самом деле серьезное, и я только что собиралась позвонить Маргарет…

– Не сомневаюсь!

– Не надо, Виктория, – тихо сказала Тереза.

– Ты знаешь, что они угрожают сделать? – продолжала Виктория. – Они собираются рассказать всему миру, кто ты. Кто мы есть на самом деле. Они заявят, что ты не подходишь на роль опекунши потому, что занимаешься колдовством.