Десант на Эльтиген - [17]
— С надеждой и нетерпением оглядывались мы на радистов, тщетно искавших связь с Большой землей, — продолжал Ковешников. — И вот раздался наконец долгожданный возглас: "Связь есть!" Тотчас же я затребовал огня с Тамани. И когда мы услышали свист снарядов, пролетевших через пролив, над Эльтигеном, все облегченно вздохнули. Один раз нам удалось особенно удачно произвести целеуказание, и артиллерия Тамани накрыла группу атакующих танков.
— Посмотрели бы вы, сколько было радости и счастья на лицах людей, увидевших, как один из снарядов ударил прямо по башне, — добавил Мовшович. — Танк будто хрустнул. Задымил.
— Все начали просить меня передать большую благодарность артиллеристам, — сказал Ковешников. — С охотой я это сделал. Артиллеристы заботливо следили за обстановкой и незамедлительно выполняли наши заявки. Хорошо они помогали десанту, хотя в то время нам нужно было бы больше огня, чем они могли дать.
Около полудня удалось установить радиосвязь с 18-й армией. Выслушав доклад Ковешникова, генерал Леселидзе поздравил десантников с выполнением задачи и сказал: "Держитесь до темноты. Всеми мерами держитесь. Как стемнеет — пошлем подкрепление. Днем через пролив идти совершенно невозможно. Надеемся на вашу отвагу и мастерство".
Ковешников попросил товарищей, которые были поблизости, скорее передать поздравление командующего и содержание разговора с ним всем бойцам. Хорошо в такое трудное время почувствовать личную заботу командарма!
К тому времени десантники уже изрядно вымотались. Много стало раненых. Их сосредоточивали у самого моря, под обрывом, в надежде на эвакуацию. Немцы во второй половине дня начали "волновые атаки": шла одна линия танков и пехоты, за ней на расстоянии 300—400 метров другая, третья… Первые «волны» разбились. Перед окопами торчали горевшие танки, валялись трупы врага. Но волны накатывались снова, тесня наш отряд. Ковешников приказал занять окопы, отрытые немцами почти на самом обрыве. Батальон оказался на пятачке вокруг раненых. А ведь нужно было удержать плацдарм, и не только удержать, но и обеспечить высадку остальных частей дивизии. До вечера уже было недалеко.
— И решили мы тогда собрать "малый военный совет", — сказал, улыбаясь, майор. — Пришли комсорг Ваня Алексеев, комбат Жуков, капитаны Беляков и Рыбаков от морской пехоты, корреспондент Борзенко, командир взвода Топольников, командир минометной роты Цикаридзе с окровавленной повязкой на голове. "Посоветуемся, товарищи, что делать, — обратился я к ним. — Оставаться на таком пятачке — смерти подобно. Нужно восстанавливать позиции. Нужна одна решительная контратака".
Боевые друзья были того же мнения. Принял решение — всем идти к солдатам и подготовить их к атаке, включая и раненых, способных передвигаться. Беседовали отдельно с коммунистами, с комсомольцами. Сколько могли, распределили их по направлениям. Вся ячейка управления тоже встала в строй. Все было готово, и по сигналу мы бросились вперед, открыв огонь из всех видов оружия.
Шли, не сгибаясь. Кто-то высоким голосом запел песню, но она потонула в громком крике «ура». Нашему дружному боевому кличу помогали все. Даже тяжелораненые.
Немцы не выдержали и отошли. Я побежал в подвал, к рации, и передал целеуказание. Вскоре противник двинулся снова. Мы поднялись навстречу. И тут Тамань накрыла подразделения врага прекрасным ударом. Мы почувствовали изменение в обстановке: немцы продолжали обстреливать плацдарм, но в атаку больше не лезли, начали собирать своих убитых и вытягивать изуродованные танки.
Мне кто-то крикнул, что прибыл комдив, и я побежал к берегу.
Слушая Ковешникова, я с глубоким удовлетворением отмечал для себя, что молодой офицер сумел-таки в крайне тяжелой обстановке протянуть первые нити организации. Конечно, взять в свои руки управление боем в целом начальник штаба полка не мог. Но он укрепил у всех десантников чувство локтя, возглавил героическую оборону северного участка плацдарма. Главной же заслугой майора я считал вызов и корректировку огня Тамани. Без этого не удержать бы Эльтигена.
— Вы хорошо руководили боем, майор, — сказал я.
Майор поглядел на Мовшовича, на меня и задумчиво произнес:
— Первоначально я не был уверен, что смогу взять под руководство подразделения плацдарма, учитывая, что я был самым молодым из равных мне по должности и званию. Но боязнь была напрасной. Весь командный и политический состав выполнял мои поручения, с какой бы опасностью они ни граничили.
— Да, — сказал Мовшович. — Где труднее и опаснее, туда стремились все. Нелегко определить, кто проявил больше самоотверженности и героизма. Но если выбирать лучшего из лучших, то надо назвать роту Мирошника. Я был в ней, когда немцы атаковали высоту Толстова…
— Как его здоровье сейчас?
— Сейчас тяжелое состояние. Из-за контузии. А ранение в руку, по словам хирурга Трофимова, не опасное. Дней десять пролежать придется. Я просил в медсанбате проследить. Он ведь такой — обязательно убежит в роту…
Мовшович знал солдат не только по фамилиям, нет! Склад характера, сильные и слабые стороны человека, его прошлая жизнь, семейные заботы — все это было в поле зрения заместителя командира полка по политической части. Он любил людей. И про Василия Толстова он рассказал мне много интересного, существенно важного, если исходить из того, что подвиг — не случайный порыв, а венец жизни человека.
Русский серебряный век, славный век расцвета искусств, глоток свободы накануне удушья… А какие тогда были женщины! Красота, одаренность, дерзость, непредсказуемость! Их вы встретите на страницах этой книги — Людмилу Вилькину и Нину Покровскую, Надежду Львову и Аделину Адалис, Зинаиду Гиппиус и Черубину де Габриак, Марину Цветаеву и Анну Ахматову, Софью Волконскую и Ларису Рейснер. Инессу Арманд и Майю Кудашеву-Роллан, Саломею Андронникову и Марию Андрееву, Лилю Брик, Ариадну Скрябину, Марию Скобцеву… Они были творцы и музы и героини…Что за характеры! Среди эпитетов в их описаниях и в их самоопределениях то и дело мелькает одно нежданное слово — стальные.
Эта книга – результат долгого, трудоемкого, но захватывающего исследования самых ярких, известных и красивых любовей XX века. Чрезвычайно сложно было выбрать «победителей», так что данное издание наиболее субъективная книга из серии-бестселлера «Кумиры. Истории Великой Любви». Никого из них не ждали серые будни, быт, мещанские мелкие ссоры и приевшийся брак. Но всего остального было чересчур: страсть, ревность, измены, самоубийства, признания… XX век начался и закончился очень трагично, как и его самые лучшие истории любви.
«В Тургеневе прежде всего хотелось схватить своеобразные черты писательской души. Он был едва ли не единственным русским человеком, в котором вы (особенно если вы сами писатель) видели всегда художника-европейца, живущего известными идеалами мыслителя и наблюдателя, а не русского, находящегося на службе, или занятого делами, или же занятого теми или иными сословными, хозяйственными и светскими интересами. Сколько есть писателей с дарованием, которых много образованных людей в обществе знавали вовсе не как романистов, драматургов, поэтов, а совсем в других качествах…».
Об этом удивительном человеке отечественный читатель знает лишь по роману Э. Доктороу «Рэгтайм». Между тем о Гарри Гудини (настоящее имя иллюзиониста Эрих Вайс) написана целая библиотека книг, и феномен его таланта не разгадан до сих пор.В книге использованы совершенно неизвестные нашему читателю материалы, проливающие свет на загадку Гудини, который мог по свидетельству очевидцев, проходить даже сквозь бетонные стены тюремной камеры.
Сегодня — 22 февраля 2012 года — американскому сенатору Эдварду Кеннеди исполнилось бы 80 лет. В честь этой даты я решила все же вывесить общий файл моего труда о Кеннеди. Этот вариант более полный, чем тот, что был опубликован в журнале «Кириллица». Ну, а фотографии можно посмотреть в разделе «Клан Кеннеди», где документальный роман был вывешен по главам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.