Дерзкий обольститель - [36]

– То, что я узнал о себе и своей семье. После таких открытий не хочется оставаться в сознании.

– Каких открытий?

– Эрин, неужели это так важно? У нас только что был отличный секс. – Дмитрий задумчиво провел пальцем от ее шеи до пупка. – Не надо портить его неприятными разговорами.

– Это важно. – Она оттолкнула его руку. – Я спрашиваю не из праздного любопытства, мне хочется знать больше о происхождении сына. Чтобы не хлопать глазами, когда Лео начнет интересоваться историей семьи.

– Не думаю, что эту историю стоит рассказывать ребенку, – заметил Дмитрий с горечью.

– Да, но я-то взрослая. И готова слушать.

Дмитрий посмотрел в зеленые глаза Эрин, думая о том, до чего она похожа на кошку. Распущенные темные волосы прикрыли маленькую грудь, оставив взгляду достаточно, чтобы захотелось прекратить поток вопросов и снова заняться любовью. Но слова Эрин не давали ему покоя, потому что она была права. Матери его ребенка следовало знать правду.

– Ты сама видишь, что я рос в привилегированной семье. – Он сделал круговое движение рукой, словно предлагая Эрин присмотреться к убранству комнаты. – Единственный сын влиятельного бизнесмена и его любящей жены. Во всяком случае, так я думал, пока карточный домик не рассыпался.

Эрин ничего не сказала. Дмитрий чувствовал, как она притихла, превратившись в слух.

– Я узнал, что моя благополучная, респектабельная жизнь была лишь иллюзией, замешанной на лжи и преступлениях. Дым, зеркала – ничего больше. Отец, которого я считал уважаемым деловым человеком, оказался криминальным авторитетом. Его легальный бизнес служил прикрытием для торговли наркотиками и женщинами, от которой он получал основную часть дохода.

Эрин выглядела потрясенной, но Дмитрий заставил себя продолжать. Он словно только что осознал, как трудно было носить такой груз в себе все эти годы. Возможно, криминальная тайна его семьи и была тем кривым зеркалом, в котором все вокруг Дмитрия искажалось до неузнаваемости?

– Отношения с ним у меня никогда не складывались. Более холодного, бездушного человека я в жизни не встречал. Я долго пытался понять, был ли он в принципе не способен на любовь, или проблема заключалась во мне. Иногда он смотрел на меня как на пустое место, а иногда – с ненавистью. Мне понадобилось много лет, чтобы узнать почему.

– И почему же? – В ожидании ответа Эрин затаила дыхание.

– Потому что он не был моим отцом, – медленно проговорил Дмитрий. – Я оказался кукушонком. Мама родила меня от садовника.

– У твоей мамы был роман с садовником? – Эрин помолчала, переваривая оглушительную новость. – А твой настоящий отец – каким ты его помнишь?

Дмитрий задумчиво нахмурился. Благодаря вопросу Эрин он пришел к мысли, что никогда не пытался разобраться в ситуации и понять всех действующих лиц. Вместо этого просто осуждал всех скопом. Новая перспектива подтолкнула его дальше по дороге воспоминаний – в темное место, которое он обычно держал под замком.

– Красивый мужчина. Высокий, спортивный.

Рыжий, с голубыми глазами. Горничные молились на него, да и другие женщины в поселке всегда оборачивались, когда он проходил мимо. Но я больше запомнил его доброту, ведь я тогда не знал, что мужчины могут быть добрыми. Я никогда не спрашивал, почему он так много возится со мной, уделяет гораздо больше времени и внимания, чем мой так называемый отец. И не задумывался о нашем внешнем сходстве. А потом злился, что он ни разу даже не намекнул, что мы родня. Ты шокирована?

– Думаю, я и вполовину не так шокирована, как ты, когда узнал правду. – Эрин очень осторожно подбирала слова для следующего вопроса. – Но если муж твоей матери знал, что ты не от него, что мешало дать ей развод?

– И потерять лицо? – Дмитрий усмехнулся сквозь зубы. – Признать, что какой-то трудяга добился успеха там, где он потерпел неудачу? Нет, «папа» так дела не делал. Он наказал мать, вынудив ее остаться в браке, основанном на страхе с ее стороны и презрении – с его. А она, в свою очередь, считала меня причиной всех несчастий. Поэтому я и не помню материнского тепла. Хотя она могла прикидываться равнодушной, чтобы не злить мужа. Или видеть во мне постоянное напоминание о том, что имела и потеряла.

– А что случилось с садовником?

После долгой паузы Дмитрий пожал плечами:

– Сначала он просто исчез. Одним зимним днем я обнаружил, что мамы нет дома, а входная дверь открыта. Я пошел искать маму и нашел ее в сарае, где хранился садовый инвентарь. Она рыдала, свернувшись на полу, обезумевшая от горя.

– И ты больше никогда его не видел? – Эрин ощупью нашла и сочувственно сжала его руку. – Не пытался разыскать?

Глаза Дмитрия стали холоднее, чем когда-либо на памяти Эрин. Если учесть, что она видела его примораживающим людей к месту одним взглядом, – это говорило о многом.

– Пытался после смерти матери. Тогда и узнал, что его убили выстрелом в голову в темном московском переулке. Скорее всего, профессиональный киллер.

– Думаешь, убийцу нанял твой официальный отец?

– Я больше не делаю ставок, – сказал Дмитрий, но Эрин прочла уверенность в его глазах.

Она все еще держала его руку в своей. Теперь ей было понятно, почему Дмитрий искал способы забыть свое прошлое. Он сам говорил, что личность человека формируется в детстве, а его детский опыт оказался поистине ужасным. Мать, которая не могла любить сына, ее муж-преступник, который его ненавидел и, вероятнее всего, лишил родного отца. Именно такие случаи не позволяют психиатрам остаться без работы. Неудивительно, что Дмитрий пустился во все тяжкие…