Дерзкие рейды - [10]

Сколько еще ползти?.. Приподняться, чтобы поглядеть, — нельзя. Заметят. А так видны только головы часовых. Вжимайся в мох и ползи! Дыхание соседа кажется чересчур шумным. А сердца стучат беспокойно и часто. Нельзя спускать глаз с часовых, хотя слепит едкий пот. Снайперы-то не подведут. Но если вот сейчас обнаружат, то опоздаешь к оружию — автоматам целого взвода!.. Вжимайся в мох и ползи!.. Глаза слепит. И все труднее дышать. Вжимайся!.. Ползи!..

…А глаза сторожевых гитлеровцев тоже слезятся — река переливчато сверкает под солнцем. И брызги, как искры.

Шеврук оборачивается назад — к Алексаеву:

— Пусти приказ по цепи. Напрячь последние силы! Быстрее!..

Клинцов улавливает: один из сторожевых уставился как раз сюда, на них… И всматривается, заслонив глаза ладонью от яркого солнца.

— Фриц насторожился, — шепчет Клинцов командиру.

— Еще трошки!.. Наши снайперы начеку! — отвечает командир.

Только десять секунд пролетело с момента, когда сторожевой ефрейтор заприметил какое-то шевеление метрах в двухстах от берега. Тогда старший чином напарник отмахнулся… Может, и вправду померещилось? Ефрейтор опять напрягает зрение. Чертовы кочки! Надо попросить у фельдфебеля бинокль… О, действительно!.. Что-то движется.

Ефрейтор уже непочтительно толкает старшего по чину. Тот, окинув младшего напарника пренебрежительным взглядом, все же смотрит в направлении протянутой, подрагивающей руки.

…Рискуя получить пули от своих же снайперов, командир и комиссар вскакивают и видят: кочкастая мшара тянется впереди еще на полсотни метров.

Очереди шмайсеров и ППД стучат одновременно. Помогла внезапность. Очереди немцев слишком торопливые. Выстрелы бойцов отряда — точнее. Сторожевые падают. Шеврук и Клинцов строчат по ним уже на бегу.

До чего тяжко бежать по губчатым кочкам — вязким, пружинящим! А невысокий обрывчик берега словно вспучился.

Еще наддай!.. Вот и край мшары. Начинается ровная пойма. Но с десяток врагов уже на берегу. Кто-то падает, однако поднимаются другие. Один выход!.. Командир и комиссар, стрелявшие на бегу, приостанавливаются, пускают прицельные очереди. Бойцы, которые рвутся к шмайсерам, обтекают командиров.

Шеврук, Клинцов, Алексаев почти одновременно бросают гранаты.

— Ложись, братва!..

Бойцы мигом залегли. Но и гитлеровцы — тоже. Разрывы ближе к врагам. Уцелевшие хватают свои шмайсеры.

Снопы брызг и — толкотня, сумятица, месиво голых тел. Разрывы гранат — в самой гуще.

Секунды решили все. Отряд захватил шмайсеры целого взвода.

По солдатским книжкам установили, что все убитые помаршировали по дорогам Бельгии, Нидерландов и Франции.

Теперь отряду есть чем поделиться с партизанами. А «бесшумки» пока не пустили в ход. Обошлось.

Девять наших бойцов было ранено; четверо — осколками своих же гранат.

…Утром у той же излучистой речушки, но за десяток с гаком километров от места вчерашней схватки остановились. Впереди две деревни — впритык: соединенные бревенчатым мостиком через речушку.

Часа два ждали, пока разведка выяснила, что в обеих деревушках немцев вот уже месяц, как и духу не было, и селяне не дочиста ограблены.

Комиссар Клинцов решил самолично попросить у местных жителей для смазки ран гусиного жира. Взял с собой младшего лейтенанта Астапова, Ковезу, Леву Конторовича и еще пятерых разведчиков. А только что добытые шмайсеры оставили на стоянке. Раз еще не совсем ограблены деревни, то немцы могут явиться.

На случай, если поиски гусиного жира затянутся, а тем временем стрясется непредвиденное, был условлен аварийный пункт сбора.

Конечно же, если бы задача состояла лишь в приобретении целебной мази, Клинцов ограничился бы посылкой в деревню двух или трех разведчиков. Однако ж он, как и раньше в часы передышки, не упускал случая потолковать с местными советскими людьми.

С большой радостью встретили в деревне Гута девятерых советских воинов. И хотя в крайней избе, первой, куда они зашли, гусиного жира не было, все же не пришлось тратить время на поиски: тотчас откомандировали ребятишек.

Клинцов расставил постовых-наблюдателей. Затем вдвоем с Астаповым направился в просторный дом в середине деревни, к их приходу уже переполненный женщинами и стариками. Поэтому решили провести беседу во дворе. Ворота на единственную улочку распахнули. Посыпались вопросы: «Как идет война? Где находится фронт? Скоро ли придет освобождение?..» Это продолжалось около двух часов.

От постовых у мостика примчался Лева. По большаку через поле приближается грузовик. Несколько женщин бросились восвояси. Другие, словно закаменев, смотрели на политрука, на младшего лейтенанта Астапова. Комиссар Клинцов без малейшей торопливости велел всех постовых стянуть к нему. А потом поблагодарил жителей за березовые туески с гусиным жиром и на прощанье посоветовал не разглашать о появлении девяти товарищей в красноармейской форме.

Комиссар Клинцов был уверен в командире Шевруке непоколебимо. И раньше случалось заходить в избы на отшибе или даже в большие села, и всегда Шеврук надежно охранял бойцов разведки от вероятных опасностей.

Глаза Астапова тоже не отрывались от ручных часиков. Он ждал того же… Текли секунды. Шум мотора нарастал.