Держитесь, девушки! (сборник) - [40]

Колю аж затрясло – уже все! Егору он доверял безоговорочно, да и его кошка тоже, оказывается, имела право держаться с полным достоинством. Вышло, как в ковчеге: человек и зверь заодно, а с небес помогает Бог. И вот их сегодняшний ковчег причалил наконец к берегу…

Теперь можно было расслабиться, но Коля почувствовал, что как раз теперь-то ноги его не держат, от сказавшегося задним числом напряжения. Он уперся в стенку, чтобы, чего доброго, не упасть. А за его спиной раздавались исступленные рыдания: уткнувшись лицом в старое пальто на вешалке, Настя оплакивала свою бабушку.

21

«Вселенский человек» Захар Феликсович почувствовал, что опять проиграл. Сначала все шло по плану, но потом, должно быть, вмешалась та Сила, которую он избегал называть, потому что даже упоминание о ней равнозначно его полному и бесповоротному краху. Но даже понимая, что поражение неминуемо, он все равно вынужден идти теперь до конца, поскольку уже не может остановиться. На таком пути многократно возрастает сила инерции: начал – продолжай, расти заведенного в колбе гомункула, хоть и не ты станешь его хозяином, а наоборот. Причем гомункул – хозяин абсолютно безжалостный, не щадящий ни тебя, вызвавшего его из небытия, ни твоих близких… И когда придет время умирать, он сведет тебя в обитель вечной тоски и скорби, а сам вернется на землю, к тому, кому ты оставишь его в наследство. Ведь призванный в мир гомункул не желает возвращаться назад: призвать его получается, а вот вернуть обратно практически невозможно…

Захар понимал, что роковым образом обманулся: впереди его не ждет ничего хорошего. Однако ему хотелось сеять в мире зло, как озлобившемуся на жизнь больному хочется распространять вокруг свою заразу.

И все надо делать методично, даже в заведомо проигранном деле. Сначала необходимо завершить воплощение гомункула. Захару опять нужны импульсы живого человеческого существа, непосредственного и доверчивого. Вике удалось вырваться из его сетей, но ведь не одна Вика живет на свете. Вокруг полным-полно дурочек с ясными голубыми глазами…

Мальвина – Евфросиния

1

Мама назвала меня Мальвиной, в честь девочки-куклы с голубыми локонами. Когда я была маленькой, мне очень нравились картинки в книжке «Золотой ключик», особенно те, где была нарисована Мальвина. Я надеялась, что и сама вырасту такой же красивой: ведь не зря у нас с ней общее имя!

В школе меня называли Малей, Малькой, Мальвинкой, даже Калинкой-Малинкой. А одна пожилая учительница звала Мальвой – это был ее любимый цветок.

В общем, если в младших классах я радовалась своему необычному имени, то в средних мне уже хотелось от него отдохнуть, растворившись среди снующих вокруг Машек, Катек, Анек и Настей. А уж в старших классах я убедила себя, что имя вообще ничего не значит: важно, какой ты человек. Если люди будут меня уважать, никому не покажется, что Мальвина звучит напыщенно.

Каким я стану человеком, у меня самой вопросов не вызывало: конечно, хорошим, честным, отзывчивым, как учили в школе и дома. И обязательно выберу нужную людям профессию, чтобы приносить общественную пользу. Вариантов было хоть отбавляй: в газетах, в журнале «Работа и зарплата», просто по объявлениям. Но стоило нам с мамой нацелиться на какой-то конкретный вариант, как тут же и выяснялось, что он кусается. Там требовалось самим платить за учебу, там должность, при ближайшем рассмотрении, оказывалась далеко не такой выгодной и удобной, как следовало из анонса. А иногда получалось, что «тут есть риск», как определяла моя умница мама. Если требовалось участвовать в каких-то авантюрах, допускать вольности с мужчинами либо отвечать за материальные ценности, мама вставала грудью.

Сама она проработала всю жизнь библиотекарем, а сейчас уже вышла на крохотную пенсию. Еще мама неплохо шила для нас и своих подруг, но деньги с них брать считала неудобным. Дескать, она не профессионал, и это просто дружеская услуга. Теперь же под влиянием царящего вокруг капитализма мы решили, что профессионалом должна стать я. Мне предстояло стяжать высокое мастерство и начать зарабатывать гонорары.

Швейные курсы были платными, и мы, уже поднаторевшие выходить из сложных ситуаций, решили так: я пока буду учиться шитью у мамы, а между тем устроюсь мастером чистоты, чтобы скопить денег к следующему учебному году. У нас в районе проводился эксперимент: может ли Москва, хотя бы в одном отдельно взятом микрорайоне, обходиться без гастарбайтеров? И вот я оформилась в ДЭЗе: дворник – одна ставка, уборщица подъезда – вторая. Причем со всем этим можно справиться за полдня, если, конечно, нет обвального снегопада. А вечером сидеть за швейной машинкой.

Бывшие школьные подружки, устроившиеся кто в институт, кто на работу в преуспевающую фирму, моей трудовой деятельности не одобряли.

– «Дво-орник Мальвиина», – высокомерно протянула наш лидер, уверенная в себе блондинка Элла. – Звучит довольно странно! Понимаешь, само твое имя обязывает: вот если тебя звали Дуней или Фросей…

Валька Кабанова, которая была, наверное, самой доброй из всех, тут же стала деятельно искать выход:

– Знаешь, Мальвинка, может быть, тебе в нашу фирму перейти? Я с Расулом поговорю…