Держись, сестренка! - [48]

Готовлюсь к атаке: раскачиваю самолет, меняю высоту, скорость. Ведомые делают то же самое.

Проскочили первый пояс противовоздушной обороны, проскочили второй… Вот она — цель! Коса Чушка тянется на 18 километров и похожа на насыпь недостроенного моста через Керченский пролив. На этой узкой и плоской песчаной полосе, обмываемой двумя морями, столько фашистской нечисти собралось, что не видно и самой косы — машины, орудия, танки, люди…

Пикируем. Сбрасываем бомбы, бьем из пушек и пулеметов. Выводим над головами гитлеровцев, набираем высоту — и стремительно опять в атаку. Вижу, как горят машины, что-то взрывается. Пехота бежит, танки ползут в разные стороны, давят своих же солдат. Так вам, сволочи, за все наше горе!..

Боеприпасы на исходе. Я развернула самолет в свою сторону, домой. Оглянулась — все ли со мной? — и противный холодок пробежал по спине, затем стало жарко, во рту сразу пересохло: нет самолета Зубова… Где он? Как же так? Сбили летчика, а я и не заметила…

Нас осталось трое, да четверка истребителей сопровождения чуть в стороне вела бой.

И вот лечу, а сама все на землю смотрю: может, где увижу самолет Миши Зубова? Как же так?.. Еще и накричала на него перед боем… Только перелетели линию фронта, смотрю, недалеко от плавней лежит на бугорке штурмовик:

хвостовой номер «23» — это Зубов! Он и воздушный стрелок вылезли из кабины на крылья самолета и машут, машут нам, стреляют из ракетницы.

Я сделала вираж, помахала крыльями, мол, вижу, ждите помощи, — и улетела.

На земле, доложив командиру о выполнении задания, я тут же на По-2 полетела к плавням за Зубовым и его стрелком.

Позже, когда мы с Мишей сделали немало боевых вылетов, он как-то признался мне:

— Я ведь, Анна Александровна, тогда не косы Чушка и не плохой погоды испугался, а вас. Думал, ну, Михаил, добра не жди — баба «на корабле». Но когда вы сделали над нами вираж, а затем прилетели, чтобы забрать нас на По-2, сомнения мои в отношении «бабы» пропали. Уж извините…

Командование дивизии решило отправить меня на курсы штурманов в Ставрополь. В штурмовых и истребительных полках штурманы на самолетах не нужны — сам летчик за штурмана. Но должность такая — штурман эскадрильи — была. Он же — заместитель командира эскадрильи, а штурман полка — заместитель командира полка по штурманской службе.

Мне эти должностные ступеньки как-то безразличны. Я хотела только летать и категорически отказалась ехать на курсы. Тогда командир дивизии генерал Гетьман приказал майору Кареву отвезти меня на По-2 под конвоем… Ничего не оставалось — пришлось смириться.

И вот я учусь. Учатся вместе со мной еще шесть «невольников» — четыре истребителя и два штурмовика. Преподавателей столько же, сколько и слушателей. Начальником курсов у нас высокообразованный, доброй души человек подполковник Килин Александр Петрович.

Через два месяца курсы закончены. Поездом Ставрополь — Краснодар мы возвращаемся в свою 4-ю воздушную армию. На одной из станций покупаем свежие газеты, читаем и тут же кричим «ура». Нашему сокурснику летчику-истребителю старшему лейтенанту В. Калугину присвоено звание Героя Советского Союза. О подвиге нашего товарища мы знали из армейской газеты, фронтовой, были еще листки-молнии, боевые листки, посвященные бесстрашному воздушному бойцу. Корреспонденты писали: «Патрулируя в воздухе, старший лейтенант Калугин увидел группу вражеских бомбардировщиков, направляющихся бомбить наши объекты. Не раздумывая, он пошел на сближение и вступил с ними в бой. Атака смельчака следовала за атакой. Когда у старшего лейтенанта кончились боеприпасы, он решил идти на таран, ибо знал: если вражеские самолеты прорвутся и бросят на наши позиции бомбы, они нанесут нам большой урон. Выбрав момент, Калугин вплотную приблизился к одному из «юнкерсов» и винтом своего самолета отрубил ему плоскость. «Юнкере» неуклюже перевернулся и через мгновение врезался в землю и взорвался. Остальные фашисты повернули на запад. Выполнив главную задачу, отважный летчик довел поврежденный самолет до своего аэродрома и благополучно произвел посадку. На второй день Калугин снова вылетел на боевое задание. И опять в критическую минуту воздушного боя он совершил таран. На этот раз летчик отрубил хвостовое оперение вражескому бомбардировщику. Сам герой возвратился домой невредимым. За два дня — два тарана! Какое яркое и убедительное доказательство боевой отваги, высокого мастерства советского летчика, его неукротимой решимости во что бы то ни стало одержать победу над врагом!»

Мы, товарищи Калугина по штурманским курсам, знали еще и то, что этот симпатичный парнишка с непокорными каштановыми волосами, с доброй улыбкой и веснушками на носу сбил более двадцати фашистских истребителей. Мы очень были рады высокой награде старосты наших курсов и решили отпраздновать это событие. Тут же на станции второпях купили арбуз, какие-то фрукты и, когда поезд тронулся, начали чествовать героя.

Из Краснодара, где стоял штаб 4-й воздушной армии, все разлетелись — каждый в свой полк, Я к своим вернулась с радостью, как к родным, но тут же радость моя померкла.