Дервиш - [29]

Под навесом, закрывающим от обжигающих лучей солнца, на циновках, расстеленных на белоснежных камнях большого, обнесённого каменными стенами двора, скрестив ноги, сидели молодые парни, а между ними ходил офицер. В руках он держал толстую книгу из тончайших золотых пластин с гравированными символами и картинками:

— Теперь вы воины! Наш великий государь, царь Джамалушта, доверил вам охрану нашего государства! Теперь вы должны прилежно учиться! Я ваш инструктор, и вместе со мной вы изучите вот эту книгу, которая называется «Искусство воина». В ней излагаются все науки и искусства, имеющие отношение к войне, включая психологию.

Серый дождливый день. Инструктор громко кричит фразы, которые тут же громко повторяют стоящие под проливным дождём курсанты:

— Смерти нет! — Кричит инструктор.

— Смерти нет! — Отвечают курсанты.

— Моё тело — рубашка!!

— Моё тело — рубашка!! — Кричит Айро, чувствуя, как болит от крика его горло.

— Мне плевать, если её порвут!

— Мне плевать, если её порвут!! — Отвечает он, мечтая осипнуть.

— Презрение к смерти есть главное достоинство, к которому я стремлюсь!!!

— Презрение к смерти есть главное!..

Резкая вспышка подбросила ствол в руках, и мишень превратилась в пылающий факел. Глеб обратил внимание, что огромная пищаль, которую он держал, была удивительно лёгкой, как тростинка!

— Она так мало весит, потому что в ней установлена плата антигравитации. — Пояснил голос Бэккета.

Глеб увидел небольшую пластинку тёмно-коричневого цвета, спрятанную в цевье.

— Наши учёные давно открыли эту способность одного специального сплава. Так давно, что уже в мои времена применяли её везде. Все летательные машины были оборудованы такими платами. Платы разной величины ставили и в военной, и в гражданской технике. Её монтировали в тяжёлых инструментах, обуви, даже в рюкзаках и хозяйственных сумках…

Под высокими золочёными сводами ярко сияли большие матовые шары, подвешенные к потолку. Светящиеся полосы на стенах большого кабинета освещали двоих собеседников в золотых головных уборах и расшитых одеждах. Они лежали на двух ложах, установленных одна против другой, пили из глубоких чаш и подставляли изнывающие от жары тела прохладному ветерку, дующему из маленьких приборов на золотых треногах.

— Поймите, генерал, — говорил один из них, обращаясь к собеседнику, — положение нашего кабинета в парламенте таково, что мы рискуем потерять всю нашу власть и влияние. Наши враги набирают силу. Лорд Пуштари пользуется теперь благосклонностью царицы, и она щедро дарит ему своё внимание, несмотря на то, что прекрасно знает о его тайных связях с Аштарой. Она желает мира и верит, что этот выскочка Пуштари сможет его добиться для неё. Нам нужна эта война! Казна немного опустела, экономика не в лучшем своём состоянии, народ недоволен, что весьма справедливо! Вы ведь понимаете, что, когда нет войны, агрессия людей ищет выхода внутри общества, но если мы покажем врага, то немного разрядим обстановку, поправим финансовое положение государства, а также укрепим свои позиции. Вы сами видите, что необходимо срочно принять серьёзные меры к исправлению ситуации, и восстановить наше влияние в парламенте. Повторяю, нам нужна эта война!

— Вас не беспокоит, что будут погибать наши солдаты? — Ответил генерал. — Ведь это наши с вами соотечественники?

— Что, женщины в Ассальпурадзи перестали рожать?

— Советник Идрис! Ваш цинизм… он неповторим!

— То, что вы называете цинизмом, всего лишь здравый смысл, дорогой мой! — Возразил Идрис. — А, впрочем, согласен с вами, доля цинизма в моих словах всё же присутствует! Но подумайте сами: земли Утрия — это золотая корова! Жирная золотая корова, и доить её должны мы! Вы же не хотите, чтобы это делал кто-то другой? Здесь богатство лежит под ногами. Эти дикари даже не подозревают, чем они обладают, и как это можно использовать! Они до сих пор плавают на галерах, режут головы и сажают на кол! Вы же разумный человек! Если не мы завладеем этой страной, это сделают наши враги. Для меня родина выше моей чести и жизни. И это не громкие слова, я привык говорить и думать одно и то же…

В главном дворцовом зале властвовали тишина и спасительная прохлада. Царь Джамалушта, сбросив золотые сандалии, лежал на краю мраморного, украшенного позолотой бассейна с фонтаном и водопадом. Он был в лёгких шароварах и безрукавке из тончайшей шерсти, украшенных золотым шитьём и самоцветами. Его верный слуга, любовник и советник Рапануштра, сидел на сверкающем украшениями диване, и ел фрукты, запивая их вином. В зал вошёл дворецкий в праздничных одеждах с посохом, сияющим голубыми и золотыми искрами. Как предписывает дворцовая церемония, он стукнул своим посохом в пол, и нараспев громко обратился к сводам зала:

— О, лучезарный, повелитель вод, земель и небес трёх миров! Хранитель мудрости Харатфа просит вашу милость принять его!

Джамалушта лениво взглянул на него и снова закрыл глаза.

— Пусть войдёт! — Крикнул Рапануштра.

— О, солнцеликий, владыка мира, опора и дыхание всего сущего! — Мудрец Харатфа остановился возле бассейна и застыл в поклоне. — Да ниспошлёт тебе небо славу и бессмертие, да преумножатся твои мудрость и богатство!