Дервиш - [12]

Вика прикрыла за собой калитку и прошла по двору к дому Агафьи. Возле дверей сидел Тишка, который сразу вскочил и начал тереться об ноги. Вика постучала в дверь:

— Доброе утро, матушка Агафья! Я поговорить с вами хотела!

Никто не ответил, тогда Вика, приоткрыв дверь, ещё раз крикнула:

— Агафья Тихоновна, вы дома?

Войдя в сени, она осторожно заглянула в дом, Тишка проскочил между ногами и начал крутиться возле пустой миски, задирая вверх полосатый хвост. Дом был пуст. Вика вышла во двор и увидела за домом открытую дверь сарая. Подойдя к нему, она осторожно заглянула внутрь: «Агафья Тихоновна!». В сарае висели сотни пучков трав, корешков, какие-то мешочки, на полках стояло множество разнокалиберных банок и баночек, чем-то заполненных. В углу лежал большой треснувший котёл. «Колдую немного!» — вспомнила Вика слова Агафьи. Она подошла к полке и взяла в руки крайнюю банку. В мутной густой жиже ей почудилось что-то вроде лягушачьей лапки. Вика со страхом и отвращением сунула банку на место, но получилось слишком энергично.

— Ой!!! — С другой стороны полки вниз, в широкий промежуток между полкой и стеной, стремительно нырнула столкнутая банка с кореньями.

Вика, видя её полёт и готовясь услышать звон разбитого стекла, застыла от ужаса, но возле самого пола банка вдруг перевернулась и встала на донышко. Вика испуганно присела, прижав руки к груди, она готова была поклясться, что видела чью-то руку, поймавшую сосуд и аккуратно и быстро поставившую его. Онемев, она смотрела на стоящую на полу за стеллажом невредимую банку. Потом тихо повернулась и вышла.

У дверей дома стояла бабушка Агафья, прикрыв глаза ладонью от солнца.

— Милая моя, двери затвори, пожалуйста! — Попросила она.

Вика закрыла двери сарая и пошла к дому на негнущихся ногах. Агафья приветливо крикнула ей:

— Ты заходи, не робей! — И вошла в дом.

Увидев Вику в сенях, Агафья тревожно спросила:

— Глаза у тебя, как у зверька раненого! Что случилось, девонька?

— Это вы банку поймали?

— Да, я! Что ж ты её на место не поставила? Ладно, потом сама уберу. Ты в следующий раз поаккуратнее, девонька. Мне-то уже тяжело по лесам-полям за травками ходить. Ты, что, напугалась? Нет? Ну и славно! Я чай поставлю.

Агафья пошла на кухню. Вика тяжело припала головой к дверному косяку.

— Там лапка лягушачья была? — Спросила она.

— Что ты?! Помстилося тебе! — Агафья налила Тишке молоко. — Я, девушка, только травами да корешками лечу. Всё прочее чернокнижеством зовётся! А что за дело-то у тебя?

— Это вы мне не позволили по телефону тогда, в джипе, дозвониться?

— Да говорила ж я уже — полиция вас задержала бы на несколько дней, а у вас времени очень мало! Только то и печалит тебя?

— На душе у меня тяжело, матушка! Давит. Тревогу из сердца выгнать не могу!

— А ну-ка, сядь, посмотрю, что там за тоска тебя ест. — Агафья взяла Вику за руку и замолчала, закрыв глаза.

— Скоро появится человек, который твою жизнь изменит…

— Так он, вроде, здесь, со мной! — Вика подняла глаза на Агафью, но, встретив её взгляд, помрачнела.

— Другой будет человек, не муж, не жених, говорю же тебе!

Агафья помолчала, потом негромко задумчиво произнесла:

— А замужем ты никогда и не будешь… Вот, по судьбе тебе так написано.

— Почему?! — Вика в отчаянье выдернула руку, с ужасом и тревогой глядя на Агафью. — Что случится?!

— Плохого не случится, девонька! Что ты так встрепенулася? Дела будут важные, ими займёшься! А тревогу гони, не твоя она. Крутят тебя, с пути сбить стараются! О хорошем думай, жизни радуйся!

Вика испытующе смотрела на Агафью, но та отвечала ей спокойным, доброжелательным взглядом. Успокоившись, Вика спросила:

— А что нас в будущем ждёт?

Агафья долго молчала, тихо покачиваясь, потом медленно открыла глаза и сказала:

— Море видела. Огромное, берегов не видать. А вода чистая да прозрачная, аж светится до самого дна! Змея чёрная по нему плыла. А потом море вдруг почернело, а змея белою стала!

— К плохому или к хорошему? — Спросила Вика.

— Не знаю, девонька, — Отвела глаза Агафья. — Не знаю… Скрыто всё, ведь будущее это. Как бог его разумеет, таким его и сотворит, таким оно и будет! А кому будет оно хорошее, кому плохое — это уж как он распорядится!

В двери постучали. Агафья буркнула себе под нос: «Пришёл?». И громко крикнула:

— Открывай, чего оробел-то?

Дверь тихо отворилась и на пороге появился вчерашний небритый, только теперь он был чисто выбрит и в новой футболке. Вика побледнела. Осторожно заглянув в дверь, Михаил Спиридонов вежливо поздоровался и напомнил:

— Агафья Тихоновна, вы сказали сегодня за мазью прийти.

— Заходи, сейчас дам. Как там Иван? Лёнька как, на голову жалуется?

— Да хорошо всё, вроде обошлось. Голова не болит. — Мишка отвёл глаза.

— Окаянных небо любит! — Покачала головой Агафья. — В церковь сходите!

— Что там делать-то? — Лицо Спиридонова задёргалось.

— Может, от бога слово какое услышите! Может, жизнь изменится!

— Да поздно, бабушка Агафья, жизнь-то менять! — Махнул рукой Спиридонов.

— Никогда ничего не поздно! Оптину пустынь разбойник построил! Засовестился под старость лет и жизнь свою изменил. Что ж постыдного в том, чтоб светлою душою быть?