Дерьмовое дело - [2]

— Астроциллин.

— Да, именно так его и назвали, — согласился Мюллер с кислой гримасой. — А в эпицентре бедствия мы встретили воинское подразделение по ликвидации последствий применения биологического оружия. Оказывается, оно с самого начала занималось этой проблемой. Вообще-то, на наш взгляд, присутствие военных в этом месте дурно пахло. Вы же знаете: общественность обычно с подозрением относится к эпидемиям, в которых замешаны американские военные, тем более, что они всегда ведут себя на территории иностранных государств, как слон в посудной лавке… Они-то и показали нам это.

— Объект, аналогичный Харону? — попытался уточнить психиатр.

— Нет-нет, не путайте… В Солнечной системе нет ничего аналогичного Харону. Артефакт, способный влиять на орбиты планет, должен быть приличных размеров. То, что мы обнаружили в сельве, скорее, походило на элемент его структуры. В самом деле, по фотоснимкам «Гулливера» можно сделать вывод о том, что та штука, которую мы нашли, была модулем, аналогичным тем, из которых состоит Харон. Отливающая перламутром сфера диаметром чуть более пяти метров. На ее поверхности обнаружились какие-то странные знаки, и вот тут-то и потребовалось мое вмешательство. Сфера наполовину ушла в грунт, вокруг нее — обгоревшие обломки. С вертолета это очень напоминало снимки местности после взрыва на сибирской реке Подкаменная Тунгуска в 1908 году. Нас заверили, что радиации нет. Видимо, часть содержимого сферы просочилась наружу, и впоследствии это вызвало эпидемию. Техники сказали, что вирус, возможно, выжил благодаря речке, которая протекала в зоне взрыва. Однако в корпусе объекта не было обнаружено ни отверстий, ни даже малейшей трещины.

— Вам удалось выяснить, что же было в этой сфере? — спросил заинтригованный психиатр.

— Да, но для этого понадобилось несколько месяцев работы. Корпус сферы был из необычного полимера, который по своей прочности превосходил самые твердые из всех известных нам материалов. Его внутренний отсек разделялся на несколько частей, в каждой мы нашли несколько тонн металлов и пластмасс, включая и такие, которые нам были абсолютно не известны. Однако больше всего в шаре было органического вещества.

— Вы хотите сказать, что в объекте содержалась жизнь?

— Кажется, там были найдены споры различных видов анаэробных бактерий и какой-то вирус, но большая часть органики была представлена жидким раствором, содержащим нитрогенные токсические вещества. А еще там были органические удобрения всех типов, начиная с глюцидов и кончая белковыми коллоидными соединениями. По всей видимости, такая смесь не предназначалась для какой-то особой цели, хотя у некоторых исследователей имелось особое мнение на этот счет.

— Несомненно, все это очень интересно, но я не вижу связи с приступом, который случился с вами в зале управления полетом «Гулливера».

— Именно это я и пытаюсь вам объяснить. Мое участие в эквадорском проекте заключалось в том, чтобы попытаться истолковать знаки на корпусе сферы, но, к сожалению, в этой части научных исследований мы продвинулись меньше всего. Практически невозможно расшифровать неизвестный алфавит, если не знаешь языка, к которому он относится. А в данном случае мы даже не могли представить образ мышления существ, построивших такой аппарат. Мы предполагали, что речь может идти 6 какой-нибудь идентификационной или предупреждающей надписи либо об инструкции по обслуживанию — словом, то, что обычно наносится на корпус наших кораблей. Но нам была неизвестна психология создателей шара, так что таинственные значки вполне могли оказаться, например, молитвой или кулинарным рецептом. Выдвигалось множество гипотез о предназначении сферы, и боюсь, что истинной могла оказаться самая дурацкая из них. Кажется, где-то в Швейцарии есть подземный центр, битком набитый компьютерами, которые до сих пор пытаются прочитать эту надпись… А меня подключили к проекту «Гулливер Фойл». Благодаря этому я оказался в нужном месте, когда станция сфотографировала эту штуку.

— Значит, все-таки я оказался прав, и ваш припадок был вызван именно этим открытием?.. Знаете, я не раз просматривал видеозапись того инцидента. Как вы, сидя в ярко освещенном зале, созерцаете «Гулливер» почти с отцовской гордостью. Потом начали поступать кадры с изображениями Харона, и вы замерли перед экраном контрольного монитора на добрых десять минут. Я сотни раз просматривал тот момент, когда выражение вашего лица вдруг резко меняется и вы нападаете на одного из техников, швыряя ему в лицо фарфоровую чашку, где, как мне сказали, был горячий чай. Вы кричали, что кто-то должен положить этому конец. Какая муха вас тогда укусила? Не откажите в любезности пояснить это хотя бы сейчас.

Мюллер с трудом выдержал прямой взгляд врача. Он ощутил себя ребенком, совершившим позорный поступок на глазах у всех. Виновато улыбаясь, он произнес:

— Значит, теперь мне придется объясняться не только с вами. Что стало с техником, на которого я набросился? — О, не беспокойтесь. Он пострадал скорее морально, чем физически. К тому же успех миссии «Гулливера» быстро заставил его забыть об этом инциденте. Но, скажите, что же вы разглядели на тех фотоснимках?