Деревянный хлеб - [22]
Смутно-светлые вечера, когда со всех сторон набегают волнами сумерки, наслаиваясь друг на друга… Почему вечером еще светло, хотя солнце уже село? Земля вращается, она закрывает нам солнце своим круглым боком. Но и утром, и днем, и вечером нас настигают не мгновенные лучи. Свет от солнца идет к нам почти восемь минут. Выходит, мы живем как бы прошлым светом. Безостановочно летит время… Но зачем думать об этом? Живи, пока ты живой, и играй, если ты маленький.
А самая лучшая игра, когда темно, — в прятки. В тот вечер они играли во дворе казармы. Собралось человек десять, и даже Рыба-лоцман пожаловал без Пожарина.
Посчитались, водить выпало Рыбе.
— Давайте по-новой, — сразу заныл он. — Вы нарочно на меня посчитали! Я Пожарину скажу! Он вам покажет!!
Ведь мелкая тварь, а чувствует Акулу за спиной.
Кое-кто перепугался:
— Да пусть… Можно по-новой… Чего там…
Но Коршун мрачно сказал:
— А ну води! Как дам по шее!
Рыба поспешно завилял:
— А я что? Я ничего, я вожу, прячьтесь-прячьтесь.
У Витьки был план: вроде бы играем в прятки, а на самом деле втихаря проникаем в хлев сапожника и…
— …Пощупаем котомочку, — сказал он. — Если что, ничего не знаем, в прятки играли, видим — на сараюшке доска открытая, вот и влезли спрятаться.
— Раз-два-три-четыре-пять… — забубнил Рыба, уткнувшись в стену дома и обхватив руками голову.
Быстрый топот ног — пацаны разбегаются кто куда по двору. И только самые отчаянные остаются прямо за спиной водящего.
— Я иду искать! Кто не спрятался, я не виноват! — выкрикивает он.
— Палочки-выручалочки! — вопят отчаюги, тут же из-за его спины шлепая ладонями по стене.
— В другой раз не выйдет! Застукаю! — возмущается Рыба, разобиженный тем, что его так ловко провели.
Витька, Юрка и Санька осторожно крались вдоль сарая сапожника, ощупывая доски. Тишина… Лишь изнутри доносится хриплое урчание хрюшек.
— Дома кашу не варить, а по городу ходить! — кричит кто-то. Это означает, что Рыба не ищет, а слоняется у стены дома, как пес на привязи.
— Да где ж эта доска, черт? — вздрагивающим голосом шипит Юрка.
За хлевом — топот ног, крики:
— Палочки! Палочки! Палочки!
— Я вперед, я тебя застукал! — вопит Рыба.
— Не жиль! Иди-иди, трое остались! — отвечают ему.
— Вот она… — шепчет Витька. Они ныряют в сарайчик, задвинув за собой доску.
Хрюкают, рычат, сопят, чавкают, топчутся и пихаются поросята сапожника, подъедая снизу гору турнепса, которая иногда осыпается на них с деревянным стуком, вызывая недовольный взвизг. Вероятно, они уже здорово выросли: голоса как у совсем взрослых свиней. Мама читала однажды еще маленькому Саньке сказку про трех поросят, забавных, веселых и не жадных. Наверное, то были довоенные поросята. А эти жрали так, будто знали, что кругом голод.
— Питнемся? — тихо говорит Юрка.
— Губа у них не дура, — сочно захрустел во тьме Витька.
Санька счищает перочинным ножиком жесткую кожуру корнеплода. Турнепс такой же вкусный, как репа! Слаще сахарной свеклы! Да, губа у чушек не дура, конечно. Так наворачивают…
— Ищите быстрей, — прошамкал Коршун. — Натти Бумпо, где ты?
— Я здесь, — отвечает с верха кучи такой же тихий шамкающий голос Юрки. — Лезьте сюда, здесь вкуснее. Крупные! Вот, вот и вот — по кило! Ой… — пискнул он. — Котомка лежит!
Витька и Санька лезут к нему. Мимо сарая торопливо пробегают шаги.
— Нет их нигде! — кричит Рыба почти рядом. Ребята замирают.
Шаги удаляются…
— Хлеб! — жарко шепчет Юрка в ухо Саньке. — На ощупь чувствую. Может, вокруг объедим, а чурочки оставим? — Он хихикает. — Подумают на хрюшек.
Снова за стеной слышатся шаги. На этот раз уверенные, неторопливые. Человек останавливается возле двери. Резким металлическим звуком отзывается замок… Бежать? Куда? Где эта проклятая доска?.. Оскальзываясь на куче турнепса, Санька с Витькой лезут к Юрке и забиваются в угол. Лязгнул пробой и упал зазвенев наземь. С противным скрипом открывается дверь. Кто-то входит. Радостно гомонят хрюшки.
— Пить захотели, родненькие, — раздается ласковый голос сапожника, страшный от своей близости. — Принес вам, принес, лапушки. Заждались?
Что-то звякает, хлюпает вода… Булькают, захлебываясь, хрюшки…
Турнепс дрожит под ногами ребят — сапожник карабкается к ним.
Он останавливается в каких-то сантиметрах от них — Санька слышит над собой его дыхание. Сапожник чуть отходит в сторону и, очевидно, садится на корточки, потому что сейчас он дышит прямо у Санькиного уха. А Санька не дышит давно, он мертв почти весь, у него живы только глаза, в которых взрываются красным светом белые искры. Не могу, не могу, не могу больше!.. Сапожник поднимается, снова его дыхание шумит вверху. И рот у Саньки медленно, с робкой жадностью, по наперстку, бесшумно пьет воздух. Начинает возвращаться ощущение самого себя, колышется огромное сердце, кровь туго проталкивается по сосудам в гигантской Санькиной голове, что-то стучит, стучит — прекратите! — в больших ушах…
В сарайчике пронзающе запахло хлебом — очевидно, сапожник поднял и раскрыл котомку.
— Так, принес… — говорит над ними сапожник и опускает мешок. Как оказалось потом, прямо на колени окаменевшего Юрки.
Кашлянув, сапожник шелестит чем-то и, чиркнув спичкой, прикуривает, стоя вполоборота к ребятам. И в эти две-три секунды немыслимо яркого света Санька видит белые лица друзей, котомку на коленях съежившегося Юрки и красный от огня, зловещий профиль сапожника. Спичка погасла… Огонек папиросы сжимается и разгорается, выявляя краешки губ. Громко чавкают хрюшки…
В сборник известного писателя входят 20 сказок о приключениях знаменитого хвастуна — хомяка Хомы, его лучшего друга — пугливого мудреца Суслика, их осторожных приятелей и коварных врагов. Эти герои знакомы ребятам по нескольким книжкам и серии мультфильмов. В книге представлены и новые сказки, которые нигде раньше не публиковались..
В книгу известного писателя вошли новые сказки о приключениях уже ставшего знаменитым хомяка Хомы, его лучшего друга Суслика, их приятелей — старины Ежа, Зайца-толстуна, доктора Дятла и их врагов — проворного Волка, коварной Лисы, Совы лупоглазой, Филина-полуночника и зоркого Коршуна. Эта книга, являясь продолжением таких сборников, как «Весь мир — моя нора», «Приключения Хомы и Суслика», «Как Хома звёзды спасал» и других, — тем не менее совершенно самостоятельное произведение, состоящее из отдельных, законченных сказочных историй.Озорные, неистощимые на выдумку, по-настоящему смешные герои Альберта Иванова знакомы детям и взрослым и по ряду мультфильмов: «Приключения Хомы», «Страшная история», «Раз — горох, два — горох», «Клетка».
В книгу известного писателя вошли ноаые сказки о приключениях уже ставшего знаменитым хомяка Хомы, его лучшего друга Суслика, их приятелей — старины Ежа, Зайца-толстуна, доктора Дятла и их врагов — проворного Волка, коварной Лисы, Совы лупоглазой, Филина-полуночника и зоркого Коршуна. Эта книга, являясь продолжением таких сборников, как «Весь мир — моя нора», «Приключения Хомы и Суслика», «Как Хома звёзды спасал», «Новые приключения Хомы и Суслика» и других, — тем не менее совершенно самостоятельное произведение, состоящее из отдельных, законченных сказочных историй.Озорные, неистощимые на выдумку, по-настоящему смешные герои Альберта Иванова знакомы детям и взрослым и по ряду мультфильмов: «Приключения Хомы», «Страшная история», «Раз — горох, два — горох», «Клетка».
В книгу известного писателя Альберта Иванова вошли самые новые сказки о приключениях знаменитого хомяка Хомы, его лучшего друга Суслика, их друзей — старины Ежа, Зайца-толстуна, доктора Дятла и их врагов — проворного Волка, коварной Лисы, Злобного Коршунаи тупого пришлого Кабана. Пусть злятся враги, ведь пока друзья вместе, они непобедимы!
Героев этих повестей отличает любовь к приключениям.Михаил Енохин и его друзья своими руками сооружают парусную шлюпку, чтобы отправиться на ней в дальнее плавание. И хотя все их приключения происходят пока на суше, становится ясно: им удастся осуществить свою мечту.Во второй повести описываются приключения семиклассников, увлекшихся борьбой дзюдо. В столкновении с преступником, появившимся в их маленьком городке, по-разному проявляются характеры ребят.Для среднего школьного возраста.
В книгу известного писателя вошли 12 сказок о приключениях знаменитого хомяка Хомы, его лучшего друга Суслика, их друзей и врагов. Художник Дмитрий Скворцов.
Весёлые короткие рассказы о пионерах и школьниках написаны известным современным таджикским писателем.
Можно ли стать писателем в тринадцать лет? Как рассказать о себе и о том, что происходит с тобой каждый день, так, чтобы читатель не умер от скуки? Или о том, что твоя мама умерла, и ты давно уже живешь с папой и младшим братом, но в вашей жизни вдруг появляется человек, который невольно претендует занять мамино место? Катинка, главная героиня этой повести, берет уроки литературного мастерства у живущей по соседству писательницы и нечаянно пишет книгу. Эта повесть – дебют нидерландской писательницы Аннет Хёйзинг, удостоенный почетной премии «Серебряный карандаш» (2015).
Произведения старейшего куйбышевского прозаика и поэта Василия Григорьевича Алферова, которые вошли в настоящий сборник, в основном хорошо известны юному читателю. Автор дает в них широкую панораму жизни нашего народа — здесь и дореволюционная деревня, и гражданская война в Поволжье, и будни становления и утверждения социализма. Не нарушают целостности этой панорамы и этюды о природе родной волжской земли, которую Василий Алферов хорошо знает и глубоко и преданно любит.
Рассказ Александра Ремеза «Рассказ о любви» был опубликован в журнале «Костер» № 8 в 1971 году.
Четыре с лишним столетия отделяют нас от событий, о которых рассказывается в повести. Это было смутное для Белой Руси время. Литовские и польские магнаты стремились уничтожить самобытную культуру белорусов, с помощью иезуитов насаждали чуждые народу обычаи и язык. Но не покорилась Белая Русь, ни на час не прекращалась борьба. Несмотря на козни иезуитов, белорусские умельцы творили свои произведения, стремясь запечатлеть в них красоту родного края. В такой обстановке рос и духовно формировался Петр Мстиславец, которому суждено было стать одним из наших первопечатников, наследником Франциска Скорины и сподвижником Ивана Федорова.
Рассказ посвящен послевоенным годам, взрослению подростков в это трудное время, когда перед ними со всей остротой встали вопросы морального выбора.