Дерево растёт в Бруклине - [27]

Пока Джонни пил кофе на кухне, из школы пришел мальчик с запиской от директора, в ней говорилось, что Джонни уволен за пренебрежительное отношение к своим обязанностям. Ему следует прийти и получить расчет. В конце директор упоминал, что о рекомендациях лучше даже не заикаться. Прочитав записку, Джонни побледнел. Он дал мальчику никель за труды и попросил передать директору, что скоро придет. Записку он порвал и Кэти ничего не сказал.

Джонни пошел к директору, постарался все объяснить. Директор сказал – тем более ответственно нужно относиться к работе, зная, что родится ребенок. В знак сочувствия он освободил молодого человека от возмещения ущерба, причиненного лопнувшими трубами, сказал, что этим займется Комитет по вопросам образования. Джонни поблагодарил. Директор расплатился с ним из своего кармана, а Джонни выписал ему доверенность на получение своей зарплаты, когда та поступит. В общем, директор проявил доброту, учитывая происшедшее.

Джонни рассчитался с повитухой и заплатил хозяину квартиры за следующий месяц. Он слегка испугался, когда осознал, что теперь у них ребенок и Кэти какое-то время не сможет работать в полную силу, и что они вообще остались без работы. Но в конце концов успокоил себя тем, что за квартиру уплачено и еще тридцать дней у них есть крыша над головой. За это время наверняка что-нибудь подвернется.

Днем он отправился к Марии Ромли сообщить о рождении внучки. По дороге остановился возле фабрики резиновых изделий и вызвал бригадира. Джонни попросил его передать Сисси, чтобы заглянула после работы – у них родился ребенок. Бригадир пообещал, подмигнул Джонни, ткнул его под ребра и сказал: «Удачи тебе, приятель!» Джонни расплылся в улыбке и выдал ему десять центов с наказом:

– Купи хорошую сигару и выкури за мое здоровье.

– Обязательно, приятель! – дал слово бригадир. Он пожал Джонни руку и еще раз пообещал все передать Сисси.

Мария Ромли расплакалась, когда услышала новость.

– Бедное дитя! Бедняжка, – причитала она. – Родилась в мир скорби, родилась для страданий и лишений. Счастья увидит мало, а трудиться будет в поте лица. О-е-ей…

Джонни хотел сказать про ребенка и Томасу Ромли, но Мария умолила его не делать этого. Томас ненавидел Джонни Нолана, потому что тот был ирландец. Томас ненавидел немцев, ненавидел американцев, ненавидел русских, но ирландцев просто терпеть не мог. Он был убежденный расист и, хотя питал огромную ненависть и к собственной нации, придерживался теории, что брак между представителями двух разных национальностей дает неполноценное потомство.

– Что хорошего получится, если скрестить канарейку с коровой? – такой аргумент он приводил в доказательство.

Проводив тещу до своего дома, Джонни отправился на поиски работы.

Кэти обрадовалась, увидев мать. В памяти Кэти совсем свежи были родовые муки, и сейчас она хорошо понимала, что пережила мать, когда давала жизнь ей, Кэти. Она подумала, что ее мать выносила семерых детей, похоронила троих и понимала, что выжившие обречены на голод и страдания. У Кэти возникло предчувствие, что такая же участь уготована и ее ребенку, которому нет и дня. Кэти металась в тревоге.

– Что я знаю? – вопрошала она свою мать. – Я могу научить ее лишь тому, что сама знаю, а знаю я так мало. Ты, мама, бедна. Мы с Джонни тоже бедняки. Девочка вырастет и тоже будет бедной. Мы не можем подняться выше положения, в котором находимся сегодня. Иногда мне кажется, что прошлый год был самым лучшим в нашей жизни. А теперь с каждым годом мы с Джонни будем становиться старше, но жизнь не будет становиться лучше. Все, что у нас есть, – это молодость и силы для работы, но со временем силы закончатся.

И Кэти постаралась осмыслить подлинное положение дел. «Конечно, я должна работать, – размышляла она. – Нельзя рассчитывать на Джонни. Это я обязана заботиться о нем. О Господи, не посылай мне больше детей, а то у меня не хватит сил на Джонни, а я должна заботиться о нем. Он сам не может позаботиться о себе».

Мать прервала ее размышления. Она сказала:

– Что мы имели в прежней стране? Ничего. Крестьяне. Голодали. Потом перебрались сюда. И тут не лучше, если не считать, что твоего отца хоть в армию не забрали, как хотели в той стране. Но в остальном тут даже хуже. Я скучаю по родным местам, по лесам, по широким полям, по привычной жизни, по друзьям.

– Если вы не рассчитывали на лучшую жизнь, зачем поехали в Америку?

– Ради детей. Я хотела, чтобы дети родились в свободной стране.

– Похоже, это не удалось, мама, – горько улыбнулась Кэти.

– В этой стране есть то, чего нет в прежней стране. Пусть все чужое, но есть надежда. В прежней стране человек, если много работает, повторяет путь своего отца. Если отец плотник, то и сын будет плотником. Ему не стать учителем или священником. Он может достичь чего-то – но не выпрыгнет из отцовской колеи. В прежней стране у человека есть прошлое. В этой стране у человека есть будущее. В этой стране человек может стать кем захочет, если у него хватит решимости, если он честно трудится для своей цели.

– Это не так. Твои дети достигли не больше, чем ты.

Мария Ромли вздохнула: