Дерево растёт в Бруклине - [153]

– После того как я загубила свою жизнь, – сказала Фрэнси, и Кэти не улыбнулась, – как можно со мной советоваться?

– Я не прошу у тебя совета. Просто я хотела бы знать, как мои дети относятся к нему, чтобы правильно поступить.

Фрэнси заподозрила, что мать завела разговор о Макшейне, чтобы отвлечь ее от горестных мыслей, и рассердилась, потому что материнская уловка почти удалась.

– Не знаю, мать. Я ничего не понимаю. И больше не хочу ни о чем говорить. Уйди, прошу тебя. Оставь меня одну, пожалуйста.

Кэти снова легла в постель.

Человек может плакать долго, но рано или поздно слезы иссякают. Тогда нужно искать другой способ убить время. Было пять часов утра. Фрэнси решила, что ложиться спать глупо – в семь часов ей вставать. Она ощутила, что дико проголодалась. Она сутки ничего не ела, если не считать сэндвича между дневной и вечерней сменой. Она заварила свежего кофе, поджарила тост, сделала яичницу. Она удивилась тому, как все вкусно получилось. Но во время еды ей на глаза попалось письмо, и слезы потекли с новой силой. Она бросила письмо в раковину и поднесла к нему спичку. Потом открыла кран с водой и смотрела, как струя смывает черный пепел. После этого вернулась к завтраку.

Поев, она достала из буфета коробку с писчей бумагой и села писать письмо. Она писала: «Дорогой Бен, ты сказал, что я могу написать тебе, если ты мне понадобишься. Поэтому я пишу…»

Она разорвала листок пополам.

– Нет! Ни в ком я не нуждаюсь. И не хочу ни в ком нуждаться. Я хочу, чтобы кто-то нуждался во мне… Я хочу, чтобы кто-то нуждался во мне.

И она снова заплакала, на этот раз уже не так горько.

54

Впервые Фрэнси увидела Макшейна без формы. Она заключила, что он выглядит весьма представительно в дорогом двубортном сером костюме. Конечно, он не так изящен, как папа, он выше и плотнее. Однако он привлекателен в своем роде, решила Фрэнси, хоть и волосы у него седые. Но, боже, он все-таки очень стар для мамы. Конечно, мама уже не девочка, ей тридцать пять. И все же между тридцатью пятью и пятьюдесятью огромная разница. Впрочем, никакой женщине не зазорно назвать своим мужем Макшейна. И хотя держался он именно так, как положено опытному политику, голос у него был добрый.

Они пили кофе с тортом. Фрэнси с болью отметила, что Макшейн сидит за столом на папином месте. Кэти как раз завершала рассказ о том, что произошло у них после смерти Джонни. Макшейн, судя по всему, удивлялся их успехам. Он посмотрел на Фрэнси.

– Так эта девчушка сама записалась в колледж прошлым летом!

– Да, и снова пойдет этим летом, – с гордостью объявила Кэти.

– Просто прекрасно!

– А вдобавок к этому она работает и зарабатывает вполне прилично!

– И это все не во вред здоровью, так ведь? – спросил он, искренне удивляясь.

– А мальчик уже в десятом классе.

– Быть не может!

– И еще подрабатывает – когда днем, когда вечером. Иной раз получает пять долларов в неделю.

– Отличный мальчишка. Прекрасный мальчишка. И просто пышет здоровьем, подумать только!

Фрэнси недоумевала, почему Макшейн постоянно говорит о здоровье, на которое они сами никогда не обращали внимания. Потом вспомнила, что его дети болели и умирали в раннем возрасте. Неудивительно, что он придает такое значение здоровью.

– А малышка? – спросил он.

– Принеси ее, Фрэнси, – сказала Кэти.

Лори спала в своей кроватке в гостиной. Эту комнату собирались отдать Фрэнси, но потом решили, что малышке нужен свежий воздух. Фрэнси взяла спящую девочку на руки. Она открыла глаза и тут же приготовилась к приключениям.

– Фэн-ни, пак? Пак? – спросила она.

– Нет, милая. Мы не в парк. Пойдем познакомимся с дядей.

– Дядя? – не поняла Лори.

– Да. Большой сильный дядя.

– Бошой дядя! – обрадовалась Лори.

Фрэнси принесла ее на кухню. Малышка была просто загляденье, глаз не оторвать. В розовой ночной рубашечке, свежая, как роса. Копна мягких черных кудрей, широко открытые карие глаза, густой румянец на щеках.

– О, дитя, дитя! – прогудел Макшейн. – Просто роза. Розовый бутон.

«Если бы папа был тут, – подумала Фрэнси, – он бы запел сейчас “О, моя ирландская роза”». Услышав мамин вздох, она подумала, что, наверное, маме пришла та же мысль…

Макшейн взял девочку. Она сидела у него на коленях, но старалась не прикасаться к нему спиной и смотрела на него с подозрением. Кэти надеялась, что она все же не расплачется.

– Лори! – заговорила она. – Это мистер Макшейн. Скажи «мистер Макшейн».

Девочка наклонила головку, взглянула сквозь ресницы, понимающе улыбнулась и отрицательно покачала головой.

– Маки-маки нет! – заявила она. – Бошой дядя!

Улыбнулась Макшейну и сказала вкрадчиво:

– Ты гуять? Пак? Пак?

Потом прижалась щекой к его костюму и закрыла глаза.

– Баю-бай, – прогудел Макшейн.

Девочка заснула у него на руках.

– Миссис Нолан, вы, наверное, не понимаете, почему я пришел. Хочу наконец внести ясность. Я пришел задать вам один личный вопрос.

Фрэнси и Нили поднялись, чтобы выйти.

– Нет, не уходите, дети. Этот вопрос касается не только вашей матери, но и вас.

Фрэнси и Нили снова сели. Макшейн прокашлялся.

– Миссис Нолан, время прошло с тех пор, как скончался ваш муж – упокой, Господи, его душу…