Дерево растёт в Бруклине - [133]
Фрэнси с Нили вздрогнули от неожиданности и оглянулись. На пороге стояла мама.
– Мы просто разговариваем, мама, – пояснила Фрэнси.
– Вы забыли позвать меня, – упрекнула мама. – Мне кажется, я слышала гудок. Новый год наступил.
Фрэнси распахнула окно. Ночь выдалась морозная, но безветренная. Улицы притихли. Дома напротив, на другом конце двора, выглядели задумчивыми, свет в окнах, обращенных на задворки, не горел. Стоя у окна, Ноланы услышали радостный удар церковного колокола. За первым ударом последовали другие. Раздались гудки. Завыла сирена. Темные окна распахнулись. К общей какофонии добавились звуки луженых рожков. Кто-то выстрелил холостым патроном. Люди свистели и кричали.
1917!
Крики постепенно затихли, в атмосфере чувствовалось ожидание. Кто-то запел:
Ноланы подхватили песню. Один за другим к ней присоединялись соседи. Все пели. Но вдруг в их пение вмешался посторонний звук. Группа немцев тоже запела. Немецкие слова вклинивались между словами «Старого доброго времени».
Кто-то крикнул: «Заткнитесь, засранцы!» В ответ немецкая песня зазвучала громче и заглушила «Старые добрые времена».
Ирландцы не остались в долгу и стали во всю глотку передразнивать немецкую песню, по темному двору разносилось:
Послышался стук закрываемых окон: евреи и итальянцы покидали поле боя, предоставляя ирландцам и немцам продолжить схватку. Немцы пели энергичней, к ним присоединились все новые голоса, и скоро они задушили пародию на свою песню, как до этого задушили «Добрые старые времена». Немцы победили. Они закончили свою песню, состоявшую из бесконечного повторения одних и тех же слов, торжествующими криками.
Фрэнси дрожала.
– Не люблю немцев, – сказала она. – Они такие… такие настырные, когда им что-то втемяшится в голову. И всегда хотят быть первыми.
Снова наступила тишина. Фрэнси обняла мать и брата.
– Давайте вместе, – сказала она.
Они втроем высунулись из окна и крикнули:
– Всем счастливого Нового года!
Молчание, но через мгновение голос из темноты ответил с сильным ирландским акцентом:
– Счастливого Нового года, семейка Нолан!
– Кто это может быть? – удивилась Кэти.
– И тебе того же, ирландский придурок! – проорал Нили.
Мама зажала ему рот рукой и оттащила от окна, которое Фрэнси поспешила закрыть. Всех троих разобрал истерический смех.
– Ну, ты даешь! – задыхалась от смеха Фрэнси, на глазах у нее даже выступили слезы.
– Он знает нас, он еще вернется и покажет нам, – сквозь смех выдавила Кэти, которая придерживалась за стул, чтобы не упасть. – Кто… кто… это был?
– Старина О’Брайен. На прошлой неделе он выругал меня, грязный ирландец…
– Тсс! – сказала мама. – Не ругайся. Ты же знаешь – как встретишь Новый год, так его и проведешь.
– Ты же не хочешь весь год повторять: «Грязный ирландец», как заезженная пластинка, правда? – спросила Фрэнси. – А потом, ты и сам ирландец.
– И ты тоже, – парировал Нили.
– Мы все ирландцы, кроме мамы.
– А я ирландка по мужу, – сказала мама.
– Так неужели мы не выпьем за Новый год? Ирландцы мы или не ирландцы, в конце концов? – воскликнула Фрэнси.
– Конечно, выпьем, – ответила мама. – Сейчас приготовлю.
Макгэррити подарил Ноланам на Рождество бутылку отличного старого бренди. Кэти налила в три высоких бокала чуть-чуть бренди, добавила молоко и взбитое с сахаром яйцо, а сверху посыпала тертым мускатным орехом.
Руки ее не дрогнули, она проделала все решительно, несмотря на то, что очень волновалась. Ее мучило опасение, что дети могли унаследовать от отца пристрастие к алкоголю. Ей хотелось выработать в семье правильное отношение к спиртному. Она понимала, что если наложит на него запрет, то ее детям, таким независимым, запретный плод может показаться очень притягательным. С другой стороны, если она будет относиться к выпивке равнодушно, то дети могут решить, что пьянство – нормальное дело. Поэтому Кэти решила пойти третьим путем: показать детям, что выпивать можно, но только в особых случаях. Новый год – именно такой случай. Она протянула бокалы детям. Очень многое зависит от их реакции сейчас.
– За что мы выпьем? – спросила Фрэнси.
– За надежду, – ответила Кэти. – Я надеюсь, что наша семья всегда будет вместе, как сейчас.
– Погодите! – сказала Фрэнси. – Нужно принести Лори, чтобы она тоже была вместе с нами.
Кэти вынула мирно спавшую Лори из кроватки и принесла в теплую кухню. Лори открыла глаза, приподняла головку, показала два зуба в сонной улыбке, а потом уткнулась Кэти в плечо и снова заснула.
– Вот теперь выпьем! – Фрэнси подняла свой бокал. – За то, чтобы быть вместе. Всегда.
Они чокнулись.
Нили отхлебнул, сморщился и сказал, что лучше выпьет просто молока. Он вылил свой коктейль в раковину и налил в бокал холодного молока. Кэти с тревогой наблюдала, как Фрэнси осушила свой бокал.
– Вкусно, – сказала Фрэнси. – Очень вкусно. Но газировка со вкусом ванильного мороженого гораздо лучше.
В детстве Маргарет Роуз Мур, девчушку, рожденную в семье ирландских эмигрантов в Бруклине, прозвали Милочкой Мэгги за ее непоседливый и веселый нрав. Но жизнь не пощадила Мэгги — в шестнадцать в двери постучалась беда, и ей пришлось бросить школу и целиком посвятить себя дому, отцу и новорожденному брату. Когда же наконец Мэгги встретила Клода, любовь всей своей жизни, он оказался совсем не из тех, с кем просто стать счастливой. Однако Милочка Мэгги всегда черпала силы в том, чтобы быть полезной другим, поэтому она, подобно стойкой тростинке на ветру, ни за что не сдастся под ударами судьбы.
Бруклин 1927 года. Анни и Карл так юны и влюблены. Все против их брака: родители, друзья, даже декан факультета, где учится Карл. Брак может сломать жизнь, любовь еще никому не приносила пользы – вот что твердят кругом. Но разве это может быть правдой, когда люди искренне любят друг друга? Когда они молоды, когда у них есть мечты? Анни и Карл полны решимости преодолеть все трудности, лишения, бедность, только чтобы быть вместе. Или же они в силах все это преодолеть именно потому, что они вместе?
Рене Блек (Blech) (1898–1953) — французский писатель. Сторонник Народного фронта в 1930-е гг. Его произведения посвящены Франции 30-х гг. Роман КРЫСЫ (LES RATS, 1932, русский перевод 1936) показывает неизбежную обреченность эксплуататорских классов, кроме тех их представителей, которые вступают на путь труда и соединяют свою судьбу с народом.
Альберт Бехтольд прожил вместе с Россией ее «минуты роковые»: начало Первой мировой войны, бурное время русской революции. Об этих годах (1913–1918) повествует автобиографический роман «Петр Иванович». Его главный герой Петер Ребман – alter ego самого писателя. Он посещает Киев, Пятигорск, Кисловодск, Брянск, Крым, долго живет в Москве. Роман предлагает редкую возможность взглянуть на известные всем события глазами непредвзятого очевидца, жадно познававшего Россию, по-своему пытавшегося разгадать ее исторические судьбы.
Э. М. Форстер (1879–1970) в своих романах и рассказах изображает эгоцентризм и антигуманизм высших классов английского общества на рубеже XIX–XX вв.Положительное начало Форстер искал в отрицании буржуазной цивилизации, в гармоническом соединении человека с природой.Содержание:• Куда боятся ступить ангелы• Рассказы— Небесный омнибус— Иное царство— Дорога из Колона— По ту сторону изгороди— Координация— Сирена— Вечное мгновение• Эссе— Заметки об английском характере— Вирджиния Вульф— Вольтер и Фридрих Великий— Проситель— Элиза в Египте— Аспекты романа.
«Нарушенный завет» повествует о тщательно скрываемой язве японского общества — о существовании касты «отверженных», париев-«эта».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.