Дерево растёт в Бруклине - [110]
Но Фрэнси почудилось, что ее молитва пропала зря. Бог запомнил ее слова, что она не верит в него, и накажет ее, забрав маму, как забрал папу. Фрэнси охватил панический ужас, и ей показалось, что мама уже умерла. Она бросилась ее искать. В их доме Кэти не было. Фрэнси выскочила на улицу, добежала до соседнего дома, взлетела по лестнице с криком «мама!». Но там мамы тоже не оказалось. Фрэнси побежала в третий, и последний дом. На первом этаже мамы не было. На втором тоже. Оставался еще один этаж. Если мамы нет и там, значит, она умерла. Фрэнси закричала:
– Мама! Мама!
– Я здесь, – послышался спокойный голос Кэти с третьего этажа. – Зачем так шуметь.
Фрэнси испытала такое облегчение, что чуть не потеряла сознание. Она не хотела показывать маме, что плакала, и стала искать в кармане платок. Не найдя, вытерла глаза нижней юбкой и медленно поднялась по последнему пролету.
– Здравствуй, мама.
– Что-то случилось с Нили?
– Нет, мама. (Ее первая мысль всегда про Нили.)
– Тогда здравствуй, – сказала Кэти и улыбнулась.
Она подумала, что Фрэнси расстроилась из-за каких-то школьных неприятностей. Что ж, если захочет, то сама расскажет…
– Ты любишь меня, мама?
– Было бы странно, если бы я не любила своих детей, правда?
– Скажи, по-твоему, я такая же красивая, как Нили?
Фрэнси с нетерпением ждала маминого ответа, потому что знала – мама никогда не солжет. Ждать пришлось долго.
– У тебя очень красивые руки и длинные густые волосы.
– Но я такая же красивая, как Нили? – настаивала Фрэнси, страстно желая, чтобы мать солгала.
– Фрэнси, я понимаю, что тебя что-то беспокоит, но я очень устала. Потерпи, пожалуйста, пока родится ребенок. Я люблю вас с Нили и считаю, что вы оба очень даже славные. А теперь прошу, не мучай меня.
Фрэнси стало стыдно. Жалость сжала ей сердце при виде матери, которая вот-вот родит, а сама неуклюже распростерлась на четвереньках и моет пол. Фрэнси опустилась на колени рядом с матерью.
– Встань, мама, я домою этот коридор. У меня есть время, – и Фрэнси опустила руку в ведро с водой.
– Нет! – вскрикнула Кэти. Она выхватила руку дочери из воды и обтерла о свой фартук. – Не суй руки в эту воду. В ней сода и щелок. Посмотри, что сделалось с моими руками.
Кэти протянула свои изящные, но разъеденные до корост руки.
– Я не хочу, чтобы твои руки стали как у меня. Я хочу, чтобы они оставались такими же красивыми, как сейчас. К тому же тут осталось домыть совсем немного.
– Можно я хотя бы посижу на ступеньке и посмотрю?
– Если не можешь придумать ничего получше.
Фрэнси сидела и смотрела на мать. Как хорошо сидеть тут, рядом с мамой, знать, что мама жива. Даже скрип швабры о пол ласкал слух, внушал спокойствие. «Скрип-скрип-скрип», – говорила швабра. «Шлеп-шлеп-шлеп», – отвечала тряпка, когда ее отжимали. «Хлюп-хлюп-хлюп», – переговаривались швабра и тряпка, когда мама окунала их в ведро с водой. «Буль-буль», – подавало голос ведро, когда мама его передвигала.
– Разве у тебя нет подружек, чтобы поговорить, Фрэнси?
– Нет. Я ненавижу женщин.
– Это ненормально. Тебе было бы полезно пообщаться с девочками твоего возраста.
– А у тебя есть подруги, мама?
– Нет, я ненавижу женщин, – ответила Кэти.
– Вот видишь? Ты как я.
– Но у меня однажды была подруга, и я отбила у нее твоего папу. Так что, видишь, иногда от подруг бывает польза.
Кэти говорила шутливо, но ее швабра рассекла воздух, словно сказала: «Ты иди своей дорогой, я пойду своей». Кэти проглотила слезы и продолжала:
– Да, тебе нужны подруги. Ты разговариваешь только со мной и с Нили, да еще читаешь книжки и пишешь свои истории.
– Я бросила писать.
Кэти поняла, что смятение Фрэнси связано с ее сочинениями.
– Ты сегодня получила плохую оценку за сочинение?
– Нет, – соврала Фрэнси, удивляясь, как всегда, материнской проницательности.
Она встала со словами:
– Пожалуй, мне пора идти к Макгэррити.
– Подожди! – Кэти оставила швабру и тряпку в ведре. – Я закончила на сегодня. Помоги мне встать!
Она протянула руки к Фрэнси. Фрэнси сжала материнские руки, Кэти с силой подтянулась, неуклюже поднялась на ноги.
– Пойдем домой вместе, Фрэнси.
Фрэнси взяла ведро. Кэти положила одну руку на перила лестницы, а другую – на плечи Фрэнси. Она тяжело опиралась на дочь, пока медленно спускалась по ступенькам. Фрэнси соразмеряла свой шаг с неуверенными шагами матери.
– Фрэнси, ребенок должен родиться со дня на день, и мне спокойней, когда ты рядом. Не оставляй меня надолго. А когда я работаю, приходи иногда проведать, все ли в порядке. Не могу передать, как я надеюсь на тебя. Я не могу рассчитывать на Нили – от мальчика в таких делах никакого толку. Ты мне очень нужна сейчас, и мне спокойней, когда ты рядом. Пожалуйста, побудь моей правой рукой какое-то время.
Огромная нежность к матери переполнила сердце Фрэнси.
– Я буду всегда рядом с тобой, мама, – сказала она.
– Моя славная девочка, – Кэти пожала ей плечо.
«Может быть, мама любит меня и не так сильно, как Нили, – думала Фрэнси, – зато я нужна ей больше, чем Нили. А быть нужной почти так же важно, как быть любимой. Может, даже важнее. Так я считаю».
Через два дня Фрэнси, придя домой на обед, не вернулась в школу. Она застала маму в постели. Кэти велела Нили возвращаться в школу, а когда Фрэнси предложила вызвать Сисси или Эви, сказала, что еще рано.
В детстве Маргарет Роуз Мур, девчушку, рожденную в семье ирландских эмигрантов в Бруклине, прозвали Милочкой Мэгги за ее непоседливый и веселый нрав. Но жизнь не пощадила Мэгги — в шестнадцать в двери постучалась беда, и ей пришлось бросить школу и целиком посвятить себя дому, отцу и новорожденному брату. Когда же наконец Мэгги встретила Клода, любовь всей своей жизни, он оказался совсем не из тех, с кем просто стать счастливой. Однако Милочка Мэгги всегда черпала силы в том, чтобы быть полезной другим, поэтому она, подобно стойкой тростинке на ветру, ни за что не сдастся под ударами судьбы.
Бруклин 1927 года. Анни и Карл так юны и влюблены. Все против их брака: родители, друзья, даже декан факультета, где учится Карл. Брак может сломать жизнь, любовь еще никому не приносила пользы – вот что твердят кругом. Но разве это может быть правдой, когда люди искренне любят друг друга? Когда они молоды, когда у них есть мечты? Анни и Карл полны решимости преодолеть все трудности, лишения, бедность, только чтобы быть вместе. Или же они в силах все это преодолеть именно потому, что они вместе?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В 1929 году Кобаяси опубликовал повесть "Краболов", где описывает чудовищную эксплуатацию рабочих на плавучей крабоконсервной фабрике. Повесть эта интересна и тем, что в ней автор выразил своё отношение к Советскому Союзу. Наперекор японской официальной прессе повесть утверждала светлые идеи подлинного революционного интернационализма, дружбы между советским и японским народами. Первое издание "Краболова" было конфисковано, но буржуазные издатели знали, что повесть будет иметь громадный успех. Стремление к выгоде взяло на этот раз верх над классовыми интересами, им удалось добиться разрешения печатать повесть, и тираж "Краболова" за полгода достиг невиданной тогда для Японии цифры: двадцати тысяч экземпляров.
Саша Черный редко ставится в один ряд с главными русскими поэтами начала XX века. Некоторые знают его как сказочника и «детского поэта», кому-то, напротив, он представляется жестким и злым сатириком. В действительно в его поэзии звучит по-чеховски горькая нежность к человеку и себе, которой многим из нас так часто не хватает. Изысканный и грубый, лиричный и сатиричный, одновременно простой и непростой Саша Черный даже спустя сотню лет звучит свежо, остроумно и ярко.
В своем последнем завершенном романе «Взгляни на арлекинов!» (1974) великий художник обращается к теме таинственного влияния любви на искусство. С небывалым азартом и остроумием в этих «зеркальных мемуарах» Набоков совершает то, на что еще не отваживался ни один писатель: превращает собственную биографию в вымысел, бурлеск, арлекинаду, заставляя своего героя Вадима Вадимовича N. проделать нелегкий путь длиною в жизнь, чтобы на вершине ее обрести истинную любовь, реальность, искусство. Издание снабжено послесловием и подробными примечаниями переводчика, а также впервые публикуемыми по-русски письмами Веры и Владимира Набоковых об этом романе.
Альберт Бехтольд прожил вместе с Россией ее «минуты роковые»: начало Первой мировой войны, бурное время русской революции. Об этих годах (1913–1918) повествует автобиографический роман «Петр Иванович». Его главный герой Петер Ребман – alter ego самого писателя. Он посещает Киев, Пятигорск, Кисловодск, Брянск, Крым, долго живет в Москве. Роман предлагает редкую возможность взглянуть на известные всем события глазами непредвзятого очевидца, жадно познававшего Россию, по-своему пытавшегося разгадать ее исторические судьбы.
Э. М. Форстер (1879–1970) в своих романах и рассказах изображает эгоцентризм и антигуманизм высших классов английского общества на рубеже XIX–XX вв.Положительное начало Форстер искал в отрицании буржуазной цивилизации, в гармоническом соединении человека с природой.Содержание:• Куда боятся ступить ангелы• Рассказы— Небесный омнибус— Иное царство— Дорога из Колона— По ту сторону изгороди— Координация— Сирена— Вечное мгновение• Эссе— Заметки об английском характере— Вирджиния Вульф— Вольтер и Фридрих Великий— Проситель— Элиза в Египте— Аспекты романа.