Дерево даёт плоды - [56]

— Только быстрей, ради бога!

Мужчина накинул на белье камуфлированную плащ — палатку и помчался к Прокопюку, между тем Шатан, припомнивший, словно в внезапном озарении, трассу, знакомую по первой поездке, обдумывал план дальнейших действий. Немцы либо разбились об рух. нувший мост, где‑то в получасе езды отсюда, либо поплыли дальше, потеряв, однако, ценное время на преодоление затора, или уже пристали к берегу, высадились и пустили баржи по течению. Дорога была каждая минута. Если бы удалось предупредить по телефону милицейские посты и местных жителей!

— Есть машина! — крикнул Блондин.

Прокошок подогнал к дому воинский «фольксваген» с деревянным кузовом. Мы вскочили в машину и, когда она тронулась, подробно объяснили цель нашей погони. Прокопюк, демобилизованный танкист, вел машину лихо, но уверенно. Время от времени он притормаживал и освещал фарами реку, пустынную и разлившуюся. И он принимал в расчет разрушенный мост, пролеты которого рухнули в воду, оставив лишь узкую горловину между опорами. Поскольку шоссе пролегало теперь по высокой насыпи у самой реки, мы мчались на предельной скорости, до боли в глазах напрягая зрение. К счастью, ливень обогнал нас, и видимость улучшилась настолько, что можно было различать крупные предметы. Прокопюк протянул нам пачку сигарет, мы осторожно, чтобы не замочить их, закурили и после нескольких глубоких затяжек прониклись уверенностью, что все обойдется.

В длинных лучах фар я увидел впереди какую‑то изломанную линию, и тут же машина сбавила скорость.

— Вот они, — шепнул Прокопюк. — Не ожидают нас, верно?

— Возможно. Выключай мотор.

Мы уже освоились с одеревеневшей от сырости одеждой, но, когда я вылезал из машины, зубы у меня выбивали дробь. Баржи действительно остановились у затора, образованного взорванным мостом; неприкаянные, они стучали бортами о металлический остов, выступавший из воды словно огромная лестница. Только и всего удалось разглядеть при свете фар. Но где же немцы? Если на баржах никого нет, значит, экипажи покинули их раньше, где‑то высадились и, уж конечно, не посреди реки. Не верилось, что эти пожилые люди преодолели вспученную реку вплавь.

Вместе с товарищами я сбежал вниз, а Прокопюк осветил берег и мост. Все баржи были налицо, сгрудившиеся в том месте, где между стальными конструкциями, опорами, грудами бревен и принесенными течением обломками домов просматривался свободный проход. Баржи, как живые существа, искали выхода, сталкивались, расходились, пятились, чтобы снова ринуться на преграду. «Они раздавят, разобьют друг друга, — подумал я. — Через мгновение пойдут на дно вместе с грузом. Что делать?»

— Можно расчистить путь, но тогда они уплывут к черту на рога, — сказал Прокопюк. — Или пробить еще одну брешь, чтобы течение успокоилось. Тогда не будет такой болтанки и баржи, возможно, уцелеют.

Ветер принес слабый голос, зовущий на помощь, мне показалось, что я слышу: «Hilfe!»[13]

— Съезжу посмотрю, — решил Прокопюк. — И вы полезайте в машину, иначе совсем размокнете. Надо взять людей из деревни, тросы привезти, речников поискать. Сматываемся, от одного глядения толку не будет.

Мы медленно ехали назад, пока не повторился крик: «Hilfe!» На берегу лежал с раздробленной ногой немец из нашей команды.

— Где остальные? — спросил я, когда его перенесли в машину. — Говори правду, предатель, где твои дружки?

— Не знаю. Мы выскочили по сигналу, берег был близко, герр Ио… близко, но меня снесло в сторону. Камнем придавило. Спасите меня, спасите! Больно! Больно!

— Что вы задумали?

— Пустить баржи на мост и вернуться.

— Едем, — заторопился Прокопюк. — Положите его на пол, в деревне перевяжут.

— Постойте, постойте, что‑то мне не верится, чтобы на всякий случай эти старые мошенники не назначили места встречи. Пугни‑ка его, Роман, — заговорил Шатан.

Я схватил немца за мокрые волосы и приподнял его голозу.

*— Мы уедем, а ты останешься, — сказал я ему. — >Думал нас одурачить, дружкам хотел помочь, не так ли?

— Не бросайте меня, господа! Я хочу жить!

— Где место встречи?

— Не могу сказать, не могу!

— Включайте мотор и садитесь. Не хочет говорить, но наверняка скажет, когда увидит, что мы уезжаем.

Я повторил вопрос, на этот раз раненый, заикаясь, пробормотал правду, точно указав сборный пункт, где немцы условились встретиться, если их рассеет, и ждать до рассвета. Теперь мы могли вернуться в деревню. Дождь почти прекратился, но туман окутывал землю и все более сгущался, а когда мы достигли деревни, видимость сократилась до расстояния вытянутой руки. Пока Прокопюк, колотя в обломок рельса, подымал по тревоге солдат — переселенцев, мы выжали куртки и рубашки, растерлись водкой и выпили для сугреву по кружечке. Постепенно сходились люди, большинство в солдатских мундирах и трофейных плащ — палатках.

— Родные, помогите! — просил Шатан. — Надо спасти баржи, на них продовольствие для рабочих и машины. Надо найти этих мерзавцев, иначе мы не доберемся до цели. Надеюсь, вы не хотите, чтобы немцы остались в выигрыше. Я секретарь партийной организации, а он, — Шатан показал на меня, — вы даже не представляете кто. И нас дожидаются голодные, они убить могут, если мы вернемся с пустыми руками, и будут правы.