Деревня Серебровка - [3]

– Антон тебя кличет, – сказал дед Захар. – Пойдем.

– Так не завтракал еще, – возразила бабушка. – Куда его тянешь спозаранку?

– Накормлю, – коротко бросил суровый дед, и мы пошли со двора.

Изба у Мезовцевых была большая, и всю ее Антон превратил в лабораторию. Я застал его уже на ногах. Прихрамывая, ходил он от прибора к прибору, подкручивал, включал и выключал их.

– Чем ты тут занимаешься? – спросил я.

– А ты знаешь, что такое топология? – в свою очередь спросил он.

– Это связано как-то с топографией? Или с математикой?.. Знакомое слово, а припомнить не могу.

– Ты дважды попал в точку, – улыбнулся Антон, – только не в десятку, а около… Верно, у топологии и топографии общий главный корень, греческое слово «оро» – место, местность. Топология – один из разделов математики, эта наука изучает наиболее общие свойства геометрических фигур. Но, представь себе, именно те свойства, которые не изменяются при любых преобразованиях этих фигур. Лишь бы при этом не производилось разрывов и склеек. Вот, скажем, окружность, эллипс, контур круга имеют одни и те же топологические свойства. Ведь окружность можно деформировать в квадрат, и наоборот. При этом вовсе не разрывая линии, ограничивающей занимаемое фигурой пространство…

– Погоди, – сказал я, – дай отдышаться. Что-то я недопонимаю… Значит, возможны изменения какой-либо геометрической фигуры без механического вмешательства?

– Вот именно, – удовлетворенно хмыкнул Антон. – Этим и занимается топология. Наука сия весьма мудреная, без особой подготовки в ее законах не разобраться. Одно ты уже уяснил: можно преобразовать любую геометрическую фигуру без производства, так сказать, «разрывов и склеек», того, что ты назвал «механическим вмешательством». Я и задумался над тем, как искусственно вызвать такое преобразование. Другими словами, из куба сделать многогранник, октаэдр превратить в тетраэдр, додекаэдр в пентаэдр, и наоборот. Начал работать с простейшими фигурами, увлекся, хотя дело вначале не пошло, знаний недоставало и опыта, ведь я физик-теоретик и с топологией был знаком поверхностно. Потом наладилось, о диссертации и думать забыл… Меня увещевали, но бросить задуманное уже не мог. Сидеть же на шее у государства было совестно. Тогда сказался больным и уехал в Серебровку, вызвав всеобщее недоумение и в университете, и в деревне.

– Еще бы, – проговорил я, дернув плечом, – блестящий аспирант-физик подается вдруг в сельские почтальоны. Я первым решил, что у тебя не все дома.

– Спасибо, – церемонно поклонился Антон. – У тебя нормальная реакция заурядного обывателя. Нет, нет, Витя, ты, конечно, не обыватель. Ты штурман дальнего плавания, но человек, извини, вполне нормальный…

– Знаешь, отсутствие ненормальностей в моей психике меня как-то не колышет.

– И слава богу, – серьезно сказал Антон. – И это хорошо, что ты штурман. Потому начну свой рассказ с другой стороны. После года работы в деревне, вот здесь, в этом сарае, я собрал и испытал первую «мышеловку».

– Мышеловку? – изумленно спросил я.

– Так я называю свой прибор, – усмехнулся Антон. – Условно… Когда впервые опробовал его, мне пришла в голову мысль, что я заманиваю пространство, изымаю из обращения во вселенной так же легко и безвозвратно, как кошка ловит обреченную мышь.

– Безвозвратно?!

– Я оговорился… Не мог же начинать опыта с «мышеловкой», не обеспечив элементарной техники безопасности. Прибор сам восстанавливает статус-кво, если я заранее определяю временной индекс, это на случай, если со мною вдруг что-нибудь случится.

– А если не установишь этот самый индекс? – спросил я, стараясь говорить как можно беззаботнее, не хотелось показать Антону то смятение, в которое он вверг меня своим рассказом.

– Если не установлю, значит, все останется так, как поработала с пространством «мышеловка».

– Интересно, – через силу улыбнулся я. – Но все же поясни: в чем физическая природа действия твоего прибора?..

– С учетом твоей штурманской профессии я начну с вопроса: какой формы наша Земля?

– Это вопрос вопросов, Антон. С него мы начинаем изучать судовождение. Навигацию, в частности. Для практических штурманских целей мы считаем землю шарообразной.

– Тут ты не оригинален, Витя… Еще великий грек Фалес Милетский, живший в седьмом веке до нашей эры, утверждал, что Земля имеет сферическую форму и изолирована в пространстве как самостоятельное тело. Гораздо позднее, когда были произведены обмеры Земли, выяснилось, что Земля вовсе не шар, а эллипсоид вращения, сфероид. Были определены размеры полуосей земного эллипсоида, эксцентритета и сжатия Земли.

– Земля никакой не эллипсоид, – возразил я. – У нее своя, неповторимая форма, присущая только нашей планете. Земля – геоид…

– Прекрасно, – сказал Антон. – Именно к этому я тебя и подводил. Рад, что ты сам сообразил. Значит, Земля – геоид. А что это такое? Геоид суть геометрическая фигура, поверхность которой во всех точках перпендикулярна действительному направлению отвесной линии, или, иначе, направлению отвесной линии, или, иначе, направлению силы тяжести. Улавливаешь?

– Это я уловил еще на втором курсе… Но какая связь между истинной формой Земли и твоей «мышеловкой»?