Деревня Пушканы - [28]

От этого могла быть своя польза при дележе земли…

Однако все сборы и приготовления оказались напрасными. Господа землемеры, которых так ждали пушкановцы, не оказались ни волокитами, ни обжорами, ни выпивохами. Ни старший из них, полный дяденька, ни его помощник, стройный и очень серьезный молодой человек с квадратной бородкой.

Землемеры прибыли в пятницу вечером — без всякого шума, точно бедные родственники в первое воскресенье после свадьбы. По тому, что говорил Антон Гайгалниек, пробуя пиво соседей, те должны были прибыть в деревню на автомобилях или, по крайней мере, на линейках, в сопровождении конного эскорта, вроде отца епископа, навестившего приход.

Антон говорил: о предстоящем прибытии землемеров заранее оповестит полицейский на велосипеде, или конный айзсарг, или же специальный волостной посыльный. А господа прибыли без всяких курьеров, их привез прейльский извозчик Мойша на своей обшарпанной пролетке. Миновав распятие на окраине деревни, Мойша у первого двора осадил свою кобылку, помог господам слезть, снял с повозки чемоданы, длинный шест в черно-белых полосах и тут же развернул лошадь в обратную сторону. Дальше господа понесли свои вещи сами.

Завидев приезжих, Упениек, как был босиком, кинулся им навстречу, крикнув жене и дочке:

— Поживей стол накрывайте! И белые полотенца на стенах чтобы были!

Господа шли медленно. В сенях долго вытирали ноги о хвойную подстилку, о чем-то говорили между собой и лишь после повторного приглашения переступили порог.

— Здравствуйте! — здороваясь, старший поднес пальцы к шляпе.

— Здравствуйте! Прошу, господа, прошу, присаживайтесь! — кланяясь, предлагал Гаспар землемерам пройти. И едва женщины кончили накрывать стол, притащил полную пива посудину. — Или господа, может, белого сперва отведают?

— Да не надо, — вежливо отказался толстяк.

Младший поддержал его:

— Мы же не в гости приехали.

— Но, господа… — Гаспар прикинулся несчастным и огорченным. — Дело делом, но обижать себя тоже не следует. Перед работой беспременно подкрепиться надобно. Чем бог послал…

— Ну разве что перекусить. Только ничего такого… — погрозил пальцем старший. — И людей оповестите!

— Может, господа повременят оповещать до утра? Неплохо бы господам с дороги отдохнуть.

— Неплохо бы конечно, только долг на первом месте. Долг превыше всего, — повернулся старший к своему товарищу.

— Да, да, именно так он сказал, — подтвердил молодой человек и предложил хозяину поскорей созвать народ.

Первым, как и следовало ожидать, явился Антон Гайгалниек. В сапогах, с блестящими дубовыми листьями на отворотах пиджака, с напомаженными усами, широким шагом он вступил в избу Упениека и, приложив руку к шапке, громко поздоровался:

— Здравия желаю, господа государственные землеустроители!

Анне показалось, что приезжие обменялись испуганными взглядами. Но деревенский айзсарг так дружелюбно уставился на них, что они сразу улыбнулись ему и предложили разделить с ними трапезу.

— С глубокой благодарностью… — Антон сразу потянулся за пивом. — Я господам завсегда послужить готов. Факт! Помогать — мне государством поручено. Самим господином уездным начальником. Факт! Пока вы работать будете, я завсегда… Только скажите! А если колья вам понадобятся, так их у меня под навесом целая куча. Хоть сейчас межевые столбы ставь.

— Межевые знаки ставить не будем, — пояснил старший, жуя ливерную колбасу мамаши Упениек, — сначала только, так сказать, правовую сторону дела уладим. Посмотрим, какие у кого из претендентов на землю бумаги на руках.

— Правовую часть — прежде всего, а как же иначе, — подтвердил младший землемер, тот, что с бородкой. — И бумаги. Бумага, братец, это великая сила. Землемер должен выслушать каждого просителя, изложить все на бумаге и сначала показать земельной комиссии. Та решит, что выгоднее: на хутора делить или на всю деревню прирезать землю. Может статься, что даже в самую главную комиссию писать придется. Это, конечно, тоже стоить будет… — Он коротко откашлялся.

— Немного стоить будет, — добавил старший. — И чтоб дело быстро и гладко пошло, чтоб никто из посторонних не пытался помешать, изменить что-то: на свете ведь немало всяких мошенников, норовящих повсюду урвать что-нибудь. Пускай никто в деревне о том, что мы делаем, никому ни слова не говорит. Ни в волости, ни еще где-нибудь. И вам, господин айзсарг, придется позаботиться…

— Я уже позабочусь! Факт! И мышь не пискнет… — не успел Антон договорить, как в сенях уже застучали шаги и чья-то беспокойная рука нащупала дверную ручку.

Пушкановцы шли длинной вереницей. Один за другим, через каждую минуту, словно по уговору. Переступали порог, останавливались, снимали шапки и торжественно изрекали:

— Будьте здоровы!

Поздоровавшись, делали несколько шагов вперед и останавливались. У Гаспара в избе мало табуреток, к тому же кто решит, кому полагается, а кому не полагается сидеть.

Один Тонслав был уверен в своем праве. Смело подошел к столу, поздоровался с господами за руку и уселся рядом с Гаспаром и Антоном. Он мог себе это позволить, никто против этого и не стал бы возражать. Ездил в Даугавпилс, прошение отвозил, толковал и договаривался с господами…