И всё же повод для оптимизма есть. Сейчас многие о молодёжи говорят черт те что. Поколение, которое "выбрало пепси", обвиняют в бездуховности, лени, повальной склонности к развлечениям. Предрекают скорую деградацию и вырождение. Им бы строить новые города, а они гибнут от водки и наркотиков. И всё же хоронить это поколение рано. Здоровые силы в нем есть. И они рано или поздно возьмут верх. Придёт время, волна ненависти, насилия и бездуховности пойдёт на убыль. От всеобщего разрушения страна обязательно перейдёт к созиданию. Этого требует закон поступательного развития человеческого общества. И сегодняшние пацаны, остро реагирующие на жестокость и несправедливость, ещё скажут своё слово.
Димка закончил свой рассказ и молча смотрел на задумавшегося отца.
– Ладно, – подытожил Николай Фёдорович, – в целом мне ваша деятельность ясна. Ответь мне на пару технических вопросов. Во-первых, как тебе удалось записать разговор в сторожке? И, во-вторых, как это вы умудрились проколоть сразу шесть шин заезжим "гастролёрам"?
– Диктофон мне подарил дядя Вадим. Помнишь, они приезжали на новоселье. Записывал их несколько раз. Чаще всего это был пьяный бред. Проболтался Хамитов только однажды. За что и поплатился. Я не думал, что дело дойдёт до расправы с ним. Об этой кассете Краснову рассказал Парнов. Он на него работает.
– И Егор не знает, кто у него предатель?
– Не знаю, может он и догадывается, но прямых улик у него нет. А я знаю точно: это Парнов!
– Дима, ты должен будешь рассказать всё это Ерохину, когда он выйдет из больницы!
– Нет, папа! Я как раз хотел тебя просить о том, чтобы о нашем разговоре ты никому не рассказывал. Я найду способ сообщить дяде Егору о Парнове. Но пусть пока всё останется в тайне!
– Хорошо, хорошо, если ты так хочешь…, оставим всё, как есть! Но ты ответил ещё не на все мои вопросы!
– Для того чтобы проколоть шины, мы сделали специальную доску с гвоздями. Делали её, чтобы поймать воров, которые ночью вывозили зерно. Помнишь, взломали дверь на складе? Мы караулили их три ночи, но эти воришки больше не появились. А тех гастролёров мы увидели случайно. Наблюдали за ними в бинокль. И когда они начали бить бригадира, решили их наказать. На выезде с просёлка положили доску и замаскировали её соломой. Что ещё? Фотоаппарат ты подарил мне сам, вот бинокль я брал без разрешения. Я знаю, что это подарок. Но ты им теперь не пользуешься, а мне он был нужен. Особенно, когда следили за воришками зерна. За это ты меня прости!
– Хорошо, я тебя прощаю, – засмеялся Николай Фёдорович, – но ответь мне ещё на один вопрос. Ты думаешь заниматься этим донкихотством и дальше?
– Как тебе сказать. Ты сам учил меня доводить любое дело до конца. Наверное, самоустраниться я не смогу. Хотя с записками, пожалуй, пора кончать… Несерьёзно это.
– Хорошо, сын. Я тебя понял. Но дорога, на которую ты ступил, очень опасна. Будь предельно осторожен. На тебя начнётся охота!
– Папа, ты всю жизнь провёл рядом с опасностью. Мне есть с кого брать пример!
– Видишь ли, я имел дело с минами, "ржавой смертью". Это порождение человека, и риск действительно большой. Но если хорошо знаешь своё дело и выполняешь меры безопасности, то всегда выйдешь победителем. А ты вступил в борьбу с людьми, точнее с их худшими представителями, хищниками в образе человека. Действия их агрессивны и непредсказуемы. Эти люди коварны и изворотливы. Они почти всегда наносят удар первыми и делают это скрытно. Я все-таки тебе рекомендую лишний раз на рожон не лезть… И очень прошу, прежде чем предпринимать что-то серьёзное, посоветуйся со мной… Помни, в этом деле я твой единомышленник!
О похищении уже знала вся школа. Весь день Димка был в центре внимания. Его физиономия с припухшим левым глазом просто обязывала каждого встречного опросить пострадавшего и проявить к нему сочувствие. Вопросы задавали и ученики, и учителя. Героями, несомненно, все считали раненого участкового и Кузнецова старшего. И хотя Димке было досадно, что в глазах друзей и педагогов он предстал беззащитной и избитой преступниками жертвой, такое положение вещей его вполне устраивало. Ибо, как уже было сказано выше, он собирался и впредь играть роль мечтательного и слабосильного юноши, которого можно было заподозрить в чем угодно, но только не в проделках неуловимого Дублёра.
Посочувствовала ему и Маринка. Она подошла во время большого перерыва:
– Я слышала, тебе здорово досталось от этих подонков?
Димка взглянул девушке в глаза и не увидел в них обычного насмешливого выражения. Он потрогал синяк и небрежно бросил:
– Да так, мелочи. Жить можно.
Маринка долю секунды боролась с собой, но всё же решилась высказать то, что собиралась:
– Ты хороший парень, Димка, но тебе надо переделать свой характер. Какой-то ты легковерный и неуверенный… Смелости, что ли, тебе не хватает? Не надо давать себя в обиду! Нужно быть таким, как… Дублёр!
Маринка не могла забыть тот злополучный вечер. У неё в голове просто отпечаталось, как за считанные секунды незнакомец в маске расправился с двумя негодяями. Она говорила мягко и тактично, чтобы не обидеть юношу. Но тот и не думал обижаться. Он улыбнулся: