Деревенский Зорро - [18]

– Как, Шлягер тебя теперь не трогает? Пока ты под моей опекой, он больше тебя не заденет! – и, не дожидаясь ответа на свой вопрос, задал новый. – Впереди каникулы, что собираешься делать?

Димка в раздумье ответил:

– Не знаю. Наверное, буду помогать отцу.

Краснов остановился:

– А денег немного заработать не хочешь? У меня не хватает одного грузчика. Не хотел бы поработать? Будешь три – четыре раза в неделю ездить в город за товарами, ну и ещё кое-что делать по мелочи. Платить буду нормально. Больше чем у меня здесь, в деревне, на временной работе не заработаешь!

Димка снова сделал вид, что раздумывает, а потом ответил согласием.

– Ну, вот и хорошо. Приходи завтра к девяти, обсудим детали.

Краснов сел в машину и уехал. К Димке тотчас подскочил Витька:

– Я всё слышал! Зачем ты согласился работать на этого гада? Он же преступник! Это же волк, который маскируется под овечку!

Димка ответил на удивление спокойно:

– Ну, во-первых, то, что он преступник, никто пока не доказал. А во-вторых, где здесь ещё можно заработать деньги?

Витька глянул на Димку с нескрываемым презрением и с обидой в голосе воскликнул:

– Неужели для тебя деньги главное? А я то думал… Эх, ты!..

Он махнул рукой и пошёл в сторону дома. Друзья впервые серьёзно поссорились.

Глава 3

Участковому Ерохину так и не удалось найти своего добровольного помощника. Обычно в селе, где все друг друга знают, рано или поздно появляются слухи, которые с большой долей вероятности могли вывести на нужного человека. Но в этот раз не было абсолютно никакой зацепки. Правда, сельские "колокольчики" обсуждали этот вопрос, но всё у них сводилось к тому, что никаких записок не было вообще и это просто выдумки самого участкового.

Как бы там ни было, а село после ареста поджигателей успокоилось. Людей волновали сейчас совсем другие дела. Пришло лето, а летний день, как известно, год кормит. Сев и посадка в огородах закончились, и на первый план вышла заготовка кормов. А если говорить проще – наступила пора сенокоса. Однако таинственный Дублёр напомнил о себе снова.

После обеда Ерохин пришёл на работу позже обычного. Он заходил к соседу Петровичу, у которого был свой тракторишко. Они договорились выкосить ерохинский покос. Синоптики дождей не обещали, но затягивать с этим было нельзя. Климат в последнее время так изменился, что бюро прогнозов чаще ошибалось, чем правильно угадывало погоду.

Когда он зашёл в кабинет, его поджидали оба помощника: Владимир Парнов и Сергей Кошелев. Это были молодые парни, сразу после армии окончившие милицейские курсы. Они тщательно выполняли все указания Ерохина, но особого рвения в службе не проявляли. Кошелев был на должности инспектора патрульно-постовой службы, а Парнов отвечал за оперативную работу. И хоть у каждого из них был самостоятельный участок, без Егора Ильича серьёзных решений они не принимали.

Вот и сейчас, увидев входящего участкового, оба поднялись, и Кошелев с ходу проинформировал:

– У нас, Егор Ильич, подарок от Дублёра. Я нашёл его в кабинете, на своём столе! – он протянул Ерохину кассету от магнитофона и записку.

Участковый сел на своё место и, прежде чем прочитать текст записки, проворчал:

– Сергей, возьми у меня в шкафу новый замок и сегодня же поставь. А то нам в следующий раз принесут бомбу!

Замок в кабинете, действительно, открывался любым гвоздём. Впрочем, Ерохин застал ещё те времена, когда кабинеты не закрывались вообще. И только в выходные дни на двери здания сельского совета (теперь администрации) навешивали замок. Но факт остаётся фактом. Аноним открыл дверь и подбросил свёрток прямо на стол.

Участковый раскрыл записку. Она была отпечатана всё на той же машинке:

"На кассете признание сторожа Хамитова в поджоге здания сельпо и убийстве журналиста. Дублёр".

Егор Ильич взял кассету от обыкновенного бытового магнитофона.

– Ну-ка, Владимир, – обратился он к Парнову, – неси магнитофон, послушаем.

В течение тридцати минут они прослушивали запись пьянки, участниками которой были люди, работавшие у предпринимателя Краснова: два охранника, Жабров и Топтыгин, два ночных сторожа, Иваньков и Хамитов, и экспедитор Власов. Судя по всему, дело происходило в сторожке, где обычно собирался персонал.

Сторожкой являлась отдельная комната в магазине, два окна которой выходили на центральную улицу. Из этих окон хорошо просматривался вход в основной магазин и продуктовый, расположенный через улицу. Ещё одно окно выходило во двор. Через него контролировался вход в подсобку и склад. Это помещение, где в ночное время сидел сторож, было одновременно и комнатой отдыха для персонала.

Все пятеро опознанных по голосам работников были изрядно навеселе. Судя по всему, они получили аванс. Разговор их особого интереса не представлял. И только в конце, когда Иваньков вышел в магазин, а Топтыгин направился в туалет, прозвучала ценная информация.

Хамитов, которого все называли просто по кличке Татарин, сцепился с Жабровым. В течение всего разговора он проявлял недовольство по поводу того, что ночные сторожа получают меньше, чем охранники. Жабров всё время над ним подшучивал. И вот, когда они остались втроём, доведённый до бешенства Хамитов выкрикнул: