Деревенские повести - [2]

В год рождения писательницы произошло превращение: генерала Бонапарт, возглавлявший оборону страны Республики против монархических интервенций, сам захотел превратиться из полководца в императора французов. При громком одобрении восторжествовавшей буржуазии он сделался диктатором и единоличной властью стремился закрепить те достижения, которые вырвала у революции богатая верхушка третьего сословия, сбросившая с помощью массовых восстаний иго дворянских привилегий. После падения Наполеона, когда Францию со всех сторон обжимали, доводя ее до границ прежнего королевства, продолжался этот длительный процесс укрепления власти буржуазии, несмотря на то, что волею монархической Европы во Франции опять был посажен на трон представитель низвергнутой династии. Вернувшиеся Бурбоны не сразу «потянули историю назад». Еще Людовик XVIII стремился пойти с буржуазией на мировую.

Когда писательнице исполнилось двадцать лет, на престол Франции взошел Карл X, отъявленный реакционер, католик, игрушка в руках иезуитов. Шесть лет его царствования были постепенной подготовкой полного монархического переворота, который лишал все группы населения последних, до смешного незначительных, прав на участие в законодательстве Франции. Франция ответила на эти стремления Карла X Июльской революцией 1830 года. Карл X был изгнан. Последний дворянский мятеж был сломлен буржуазией, использовавшей это движение. Банкирские торговые дома Франции согласились между собою и выставили кандидатом на французский престол хитрого и дальнозоркого мещанина Луи-Филиппа Орлеанского. В сером сюртуке, с зонтиком подмышкой, новый король «золотой середины» прогуливался по улицам Парижа, перебрасывался шутками с лавочниками и останавливался у киосков, чтобы выпить кружку красного вина с извозчиками. Не чувствуя прочности своего трона, он разыгрывал доброго старого короля — отца народа — и этим маскировал свое бессилие пред вожаками биржи. Однако большой разницы между политикой зажима Карла X и тем режимом, который водворила буржуазия Луи-Филиппа, Франция не чувствовала. Если Карл X короновался в Реймсе с необычайной пышностью и по дороге раскидывал серебряные монеты, если, «силой божественной благодати, отпущенной королю после миропомазания», Карл, как в средине века, пытался исцелить десятки тысяч золотушных, столпившихся у портала Реймского собора, то он же возродил во Франции право майората, обеспечивавшее благосостояние восьмидесяти тысяч землевладельцев, и он же ввел разорительные пошлины и налоги для покрытия розданного эмигрантам золотого миллиарда. Все эти действия по воссозданию минувшего блеска и богатства дворянской Франции тяжело ложились на массу трудового населения. Действия короля возмущали также и буржуазию, но это возмущение обусловлено было так, что ее собственный кусок государственного бюджета, львиную долю, раздавали ни за что, ни про что титулованным бездельникам в те годы, когда сама буржуазия, организуя промышленную жизнь страны, считала себя солью земли и первым сословием Франции.

Непосредственно после наполеоновских войн невиданные дотоле технические улучшения в машинном производстве дали богатым людям возможность по-новому перестроить промышленную Францию. Возникали новые заводы и новые фабрики. В городах появились десятки тысяч наемных рабочих: «рабов, которых не видел ни древний Египет, ни античный Рим», по выражению современника. Эта армия, наводнявшая города, придавала Франции небывалый и необычный вид. В городах не было подходящих жилищ, в законе не было ни норм платы, ни нормировки рабочего времени; и вот разорившиеся крестьяне, согнанные помещиками со своих трудовых земель или сами бежавшие из обнищавших деревень, вели ужасающее существование после бегства в промышленные центры Франции.

Так называемое «общество» бросало на этих изнуренных людей подозрительные взгляды, как на людей низшей касты. Пролетарий назван был «отверженцем». Купец, разбогатевший на интендантских поставках при Наполеоне I, теперь в бешеном ажиотаже стремился без конца расширять размеры своей наживы. Сначала он был твердо уверен, что тайна наживы состоит в расширении производства: он покупал английские машины, применял силу пара там, где сотни и тысячи кустарей работали в одиночку или артелями, он сгонял мелкого производителя с насиженных мест и разорял его до нищеты, выбрасывая на рынок непомерное количество удешевленных машинных товаров. Франция бурлила и кипела, но редко кто в те годы отдавал себе ясный отчет в происходившем. После окончательной победы над дворянством в 1830 году буржуазия скупала помещичьи земли, вводила режим эксплуатации крестьянства, не менее жестокий, чем эксплуатация мужика дворянством.

Буржуазия диктовала волю королю, распоряжалась бюджетом и биржей, вела войны и заключала мирные договоры.

И вот, ушедшие в сумрак своих родовых замков аристократы возненавидели это сословие «способных людей». Самое слово «способность» внушало мм отвращение, — они придавали ему оттенок ловкачества, уменья сорвать богатую поживу. И в этом отношении они, пожалуй, были недалеки от истины.