Депутат - [2]

— Когда можно будет сесть за стол?

— Еще пять минут, — говорит из кухни мать.

— Я хочу есть.

— Рис еще не готов.

— Вечная история. Никогда не готово, когда есть хочется.

Мириам Макеба поет «Малайку». Тут уж Нгуаку-Нгуаку не может оставаться безучастным. Действительно, красивая песня. Артистка прищелкивает языком, пританцовывает, раскачиваясь, как корабль на волнах.

— За стол! — кричит мать.

Нгуаку-Нгуаку не отвечает.

— За стол, остынет.

Нгуаку-Нгуаку едва сдерживает гнев. Он не выносит крика, когда слушает музыку. Он садится на свое место за столом, напротив телевизора. Мириам продолжает петь.

— Опять рис и тушеное мясо?

— На рынке почти ничего не купишь.

— Ничего не купишь! Рыбы нет?

— Ты никогда не делал замечаний по поводу меню. Разнообразить его, конечно, хорошо, но не до бесконечности. Когда утром я тебя спрашиваю, чего бы ты хотел, ты берешь портфель и уходишь.

— Только этого еще не хватало! Ты считаешь, что мне не о чем больше думать? Мне еще надо заниматься и кухней?! Ты ведь не работаешь. Деньги приношу я.

— Если хочешь поменяться, я с удовольствием.

— То, чем я занимаюсь, не женское дело. Я знаю многих женщин, которые мечтают оказаться на твоем месте. Иметь мужа, который обеспечивает тебя газовой плитой последней модели, холодильником, деньгами…

— Деньгами? Мне приходится здорово поломать себе голову, чтобы накормить такую большую семью, как наша, на те деньги, которые ты мне даешь на неделю.

— Видно, что не ты их зарабатываешь.

Диктор телевидения читает новости. Он рассказывает о событиях в стране.

— Господи, да замолчите вы, дайте послушать!

«Сегодня открылся конгресс Национальной федерации женщин-авангардисток. На открытии выступили несколько человек. Это второй конгресс федерации после ее создания. На нем присутствуют гости из братских африканских стран и дружеских государств Европы, Америки и Азии».

Нгуаку-Нгуаку взбешен. «Завтра же пойду к министру информации, пусть он всыплет этому диктору. Ничего не сказал о моей речи». Он отталкивает тарелку.

— Не хочу больше есть.

Говорят о войне в Нигерии. Нгуаку-Нгуаку закуривает. Все время они твердят одно и то же про эту войну.

— А дочери разве не могут помочь тебе на кухне и вообще по хозяйству? Ты, Марселин, например?

— Но, папа, у меня много работы.

— Не забывай, что ты женщина. Главная работа для женщины — это домашняя работа.

— Да уймись же ты, наконец, — говорит мать, — ты ведь прекрасно знаешь, что Марселин готовится к экзаменам на бакалавра!

— Вы думаете, что дипломом бакалавра она удержит мужа дома? Вкусной едой — да! И еще кое-чем тоже!

— Ты хоть бы следил за тем, что говоришь.

— Ой, папа, — кричит Бука-Бука, — смотри!

По телевизору показывают детей Биафры. Они похожи на скелеты с большими животами. Семья замолкает.

— Почему эти дети такие некрасивые?

— Они в этом не виноваты, — вмешивается мать.

Нгуаку-Нгуаку встает и идет в свою комнату. Насвистывая, он как попало бросает одежду на кровать. Жена развесит все это в шкафу. Он надевает светло-серые брюки и короткое бубу с золотой строчкой на рукавах, карманах и вороте. Смотрит на себя в зеркало. Выглядит он помолодевшим. Нгуаку-Нгуаку закуривает и, продолжая насвистывать, выходит из дома.

Бар «Заходите поглядеть» находится почти на самой окраине города. На улице ни фонаря, а в баре есть электричество. Секрет простой: хозяйка его, Маргерит, — прелестнейшая вдовушка. Правильные черты лица, высокие, крепкие груди угадываются даже под свободной кофточкой, а от длинных, как у молодой антилопы, ног, когда она надевает прилегающее платье и туфли на высоком каблуке, глаз не отведешь. Кое-кто считает ее метиской, но люди, знакомые с ней с детства, понимают, что ее кожа посветлела после того, как начали продавать американскую косметику. Короче говоря, спрос на Маргерит очень большой. А поскольку она не может угодить всем в одно и то же время, с ней живут кузины, почти такие же красивые, как и она. Важная персона, приводя в «Заходите поглядеть» компанию приезжих гостей, велит Маргерит потанцевать с каждым танго. Около часа ночи важная персона шепчет ей на ухо несколько слов. И Маргерит уединяется с ним, а своим кузинам дает указание уединиться с важными персонами, приехавшими из-за границы. Таким вот образом в благодарность за услуги Маргерит получает все, чего захочет. Чтобы провести в бар электричество, ей понадобилось два месяца уделять особое внимание министру энергетики.

Мари-Терез, чтобы добраться сюда, пришлось взять такси. Секунду она стоит перед дверью, не решаясь войти. В баре полумрак, электрическая энергия здесь нужна прежде всего не для освещения, а для аппарата, на котором то и дело меняются пластинки. Лампочки так густо закрашены красным, что создается впечатление, будто передвигаются по залу и сидят у стойки бара какие-то красноватые тени. Зал поделен бамбуковыми перегородками на маленькие купе. В таком купе вы скрыты от нескромных взглядов. Мари-Терез выбирает одно из них и садится на маленькую, низкую ивовую скамейку. Маргерит ее замечает, кивает головой одной из кузин, и та ленивой походкой, не отрывая от пола ног, направляется к новой посетительнице.