Департамент ночной охоты - [46]

Он замер только на миг. Вглядываясь в ее глаза, в белоснежное лицо в обрамлении черных волос, в капельку алой крови на припухшей губе, он замер только на миг. Время словно остановилось, и он знал, что последует дальше. Знал, что успеет, что сможет, что должен…

– Глаза, – прошептала Линда, наклоняясь над ним. – Какие же у тебя глаза…

Кобылин сморгнул. Алая пелена горячки боя, окутывавшая его, вдруг исчезла. Он увидел, что Линда смотрит на него, но в ее взгляде нет ненависти. Вовсе нет. Ярость, возбуждение, отчаянье… Но не ненависть. Кобылин чувствовал, как под пальцами левой руки бьется пульс ведьмы, чувствовал, как течет ее жизнь. Он был готов ее забрать – сейчас. В любой миг.

– Знаешь, какие у тебя глаза? – прошептала Линда, наклоняясь еще ниже и совершенно не обращая внимания на смертельную хватку у себя на горле. – Они не черные, нет. Когда ты готов убить, они становятся прозрачными. Хрустальными. И тогда сквозь них видно эту тьму, что скрывается в тебе. В этой глубине есть нечто такое… Это врата в бездну, в космос, безбрежный и страшный. Первозданный хаос…

Застонав, словно от боли, Линда отпустила горло охотника, ухватила его за плечи, опустилась еще ниже и впилась поцелуем в холодные губы Кобылина.

Ошеломленный, Алексей отпустил ведьму, развел в стороны руки, не зная, куда их девать. Но потом почувствовал на губах сладкий вкус ее крови. Ощутил на груди ее приятную тяжесть, ее тепло. Холод смерти, поднимавшийся волной по спине, отступил. Кобылин словно вернулся на несколько дней назад, в ту картинную галерею, где увидел Линду первый раз. И только сейчас, в секундном озарении, он понял – не было никакого волшебства. Никакого приворота. Никакой магии. Была только красивая, сильная, знающая себе цену женщина, опасная, как целая стая бешеных оборотней.

Алексей медленно свел руки, обнял ведьму и ответил на поцелуй. Линда застонала, не отрываясь от губ охотника, впилась пальцами ему в плечи, потянула на себя. Кобылин ухватился за плечи ведьмы, сгреб в горсть скользкую дорогую материю и рванул на себя, раздирая остатки платья.

* * *

Потолок в кабинете ведьмы был весьма примечательным. Он, казалось, целиком состоял из лепнины – выпуклости и бугорки укладывались в головоломные узоры, волнами расходящиеся от центра к краям. Узоры были неслучайными, в их расположении прослеживалась схема. Но если в них и было скрыто какое-то послание, то Алексей его так и не понял.

Закрыв глаза, он медленно вдохнул, а потом выдохнул, пытаясь прийти в себя. Голова кружилась, перед глазами плавали зеленые круги, а все тело болело, словно только сейчас вспомнив о том, что оно покрыто синяками и ссадинами. Хотя еще десять минут назад Кобылин чувствовал себя бессмертным и всемогущим сгустком плазмы, способным выжечь все вокруг себя. А теперь вот лежал на спине, с горечью ощущая, как лопатки колют обломки стула, а ребра ноют от удара, полученного в схватке под мостом. Это было неприятное ощущение. А приятным было то, что справа, прижавшись к здоровому боку, лежало теплое, нет, горячее женское тело.

Кобылин приподнялся на локте, повернул голову и наткнулся на пронзительный взгляд Линды. Она лежала рядом, положив острый подбородок на изящный кулачок, и с обожанием смотрела на охотника. С таким явным, словно хотела съесть его, как желанное лакомство.

Алексей, припомнив историю про ведьмину печку, невольно поежился. Он хотел что-то сказать, но так и не придумал что. Поэтому он со стоном поднялся и прошелся по комнате, разыскивая среди разбросанной одежды свои штаны.

– Кобылин, – томно позвала ведьма. – А, Кобылин…

– Что? – не оборачиваясь, буркнул тот.

– На груди два перекрестных шрама под сердцем, это что?

– Оборотень, – отозвался охотник, поднимая пиджак. – Хотел вырвать сердце. Нарисовал себе мишень, мол, в этом месте начну.

– И не смог?

– Не успел, – раздраженно бросил охотник. – Болтал много.

– А на животе? Слева от пупка?

– Домовой, – буркнул Кобылин, выуживая штаны из-под кресла. – Задними ногами пытался разодрать мне живот. Как дикая кошка.

– А на спине? Широкие разводы, как от когтей?

Кобылин выловил из кучи одежды белье и принялся быстро одеваться. Едва он натянул штаны, как почувствовал движение за спиной. Обернулся. Замер.

Обнаженная Линда, ничуть не стесняясь, поднялась, подошла ближе, бесцеремонно пожирая взглядом голый торс охотника. Алексей с огромным трудом оторвал взгляд от ее идеальной фигуры и взглянул в лицо ведьмы. Оно тоже было идеальным – если не считать припухшей губы с капелькой крови.

Линда вдруг сделала шаг вперед и всем телом прижалась к охотнику, обняла его, уткнулась носом в исчерченное шрамами плечо. Ее объятия были сильными – как у борца, и охотник стиснул зубы от боли в ребрах.

– Хорошо-то как, – мурлыкнула ведьма. – Живой и теплый…

Кобылин сдавленно булькнул, на секунду представив, как выглядел предыдущий любовник ведьмы – получается, что мертвый и холодный. Поспешно отстранившись от Линды, охотник метнулся к столу, схватил с него рубашку и поспешно накинул на плечи.

– Алексей, – протянула ведьма. – Постой. Минутку, прошу.

Кобылин нехотя взглянул на хозяйку кабинета. Она стояла напротив камина – обнаженная, изящная, словно мраморная статуя в галерее старого замка. От нее волнами исходила сила и уверенность в себе – именно то, что и вскружило голову Алексею.