Департамент налоговой полиции - [12]

— Понимаешь, свет-Людмила, если я скажу, что это свершится завтра, ты ведь все равно не поверишь.

— Поверю! Серафим Григорьевич, поверю. Только скажите.

— Завтра.

— Не верю!

— Ну вот видишь. А вообще-то, может быть, и правильно делаешь.

— Серафим Григорьевич!

— Чай, Людочка, чай. И этому молодцу, нашему новому сотоварищу из физзащиты, — кивнул он на Бориса, — тоже чай.

На этот раз он первым прошел за кафельную перегородку. Все еще не без стеснения вошедший следом Борис увидел, что туалет в самом деле оказался переоборудованным в небольшой кабинетик с четырьмя столиками по углам. Сантехника была снята, пол прикрывал ковер, а на штырях, некогда державших перегородки кабинок, висели кашпо с цветочками. К стенам скотчем были приклеены карикатуры, самая большая из которых на манер плаката времен гражданской войны вопрошала: «Ты заполнил налоговую декларацию к 1 апреля?»

За столом сидели еще два оперативника. Чернявый, небольшого росточка сумел выскользнуть навстречу, второй — сутулый, с длинными руками — не протиснулся между тумбочками и поздоровался кивком головы.

— Прошу познакомиться с пополнением, — указал на Бориса полковник. — Майор Борис Соломатин, мой давний знакомый. Служил в Главном разведуправлении и вообще, где только не служил. Сегодня зачислен к нам в физзащиту. Так что будем сталкиваться не только по дружбе, но и по службе.

Телефонный звонок словно ждал, когда полковник закончит представление, — ударил по кафельным стенкам и барабанным перепонкам столь звонко, что Люда, оказавшаяся ближе всех, торопливо сняла трубку.

— Да. Да, он у нас, — по-военному четко ответила она и передала трубку начальнику. — Из дежурной части.

— Господи, даже в женском туалете нашли. Полковник Моржаретов, слушаю вас. Так… Так… Выезжаю. — Полковник безошибочно бросил трубку на мягкие, податливые рычажки-плечики аппарата. В раздумье посмотрел на Бориса и вдруг предложил: — Давай-ка со мной. Сразу посмотришь, куда попал.

По лицу Варахи, стоявшему напротив, пробежала тень недовольства: то ли потому, что начальник не берет его, то ли он не желал, чтобы кто-то выходил для Моржаретова на главные роли. Серафим Григорьевич словно почувствовал эту перемену в настроении подчиненного и быстро снял напряжение:

— Григорий, ты со мной само собой. Я еще помню, что ты чемпион департамента по пулевой стрельбе.

Однако получилось, кажется, еще более неловко, будто сделано было Варахе одолжение. Хотя Григорий, стараясь больше не выдавать эмоций, первым вышел из туалета. Не стал акцентировать внимание на заминке и полковник.

— Людочка, чай в следующий раз. А переезжать… — он понизил голос, но все равно сказал так, чтобы слышали все: — Переезжать, моя хорошая, в самом деле начинаем завтра. Только не говори об этом никому.

— Правда? — так и не могла понять, шутит начальник или все же говорит правду, Люда.

— Кривда, — словно играя с маленькой девочкой в слова, снова внес долю сомнения Серафим Григорьевич.

Для себя Борис не мог и представить, что он мог бы настолько легко и играючи разговаривать с такой царственной женщиной. И, конечно, ей не в бывшем туалете сидеть и не чашки в раковине мыть. А темное пятнышко в уголке губ — это, оказывается, родинка, темным краешком выглядывающая из губной помады. Плохо, что Моржаретов забирает его с собой. Как хочется еще побыть хоть немного рядом с ней!

— Вперед, орлы! — так и не понял его состояния полковник и вышел из кабинета.

И только в этот момент Борис наконец почувствовал на себе взгляд Людмилы — пристальный, оценивающий. И стало ясно, что ее кокетливость, игривость, желание показать свою осведомленность в любом вопросе, соучастие в каждом деле — именно от желания всем угодить и понравиться. А ему, новенькому, может быть даже в первую очередь.

Не поняв, хорошо ли это для женщины, Борис тем не менее ответил Люде таким же долгим — пока Вараха собирался к поездке — взглядом. Не проста, не проста княгиня…

В машине он некоторое время молчал, совершенно не похожий на себя, только что шумливого и балагурного. Вараха молчал. Оба, замерев в углах заднего сиденья и проносясь по лабиринтам улиц, пытались определить, в какой район они едут.

— Убили одного очень крупного коммерсанта, до недавнего времени занимавшего внушительный пост в правительстве, — наконец произнес полковник, не отрывая взгляда от дороги. — Но самое интересное получится, когда рядом будет найден пистолет. А в нем, ко всему прочему, окажется три неизрасходованных патрона. Три. Иначе я ничего не понимаю в своих клиентах и мне пора выращивать клубнику на огороде. Может, поспорим с кем-нибудь? — Серафим Григорьевич обернулся, но тут же сам отказался от этой затеи. И, наверное, чтобы отвлечься, подтвердил уже сказанное в кабинете: — А переезд в самом деле завтра.

— На Маросейку?

— Маросейка, 12. Думаю, для некоторых этот адрес скоро будет значить не меньше, чем Петровка, 38. Если, конечно, нам не надают по рукам и не заставят копаться в мелочевке.

Кто надает и за что, Борису было совершенно непонятно. Но он продолжал смотреть на улицу: что надо, со временем узнается и поймется.