Департамент «Х». Прощальная молитва - [38]

* * *

На звонок по единственному номеру в записной книжке трубки ответили сразу:

– Генерал-лейтенант Апраксин. Слушаю вас, отец Николай. Надеюсь, батюшка, удачно добрались до места?

– С Божьей помощью, товарищ генерал, добрался, с Божьей помощью и работать начал. – Отец Николай слегка растерялся оттого, что сразу, позвонив среди ночи, попал на генерал-лейтенанта, и тот, как оказалось, ждал этого звонка и даже понял по номеру, кто звонит. – Извините, товарищ генерал, за поздний звонок. Меня информировали, что нашим освобождением будет заниматься спецназ ГРУ, а он, как я знаю, любит работать по ночам, поэтому...

– Нет, батюшка, вашим освобождением занимается не спецназ ГРУ, а Департамент «Х», – перебил его генерал. – Есть у нас такая новая величина, близкая по своей сути к спецназу. Величина, еще не ставшая, слава богу, популярной. Спецназ ГРУ в деле вашего освобождения выполняет только вспомогательные функции обеспечения при нашей группе. А каким образом вы поняли, что попали не в спецназ ГРУ?

– Ваше звание, товарищ генерал. В спецназе ГРУ даже командующий полковник. Генерал-лейтенанты там другими вопросами занимаются.

– Вы, батюшка, слишком хорошо информированы для священника, – заметил Апраксин.

– Я – бывший офицер спецназа ГРУ.

– Отставник?

– Комиссован по состоянию здоровья.

– В каком звании?

– Капитана.

– Жаль, капитан Николай Николаев, что ваша уважаемая супруга не поставила нас в известность сразу. Мы бы смогли тогда как-то иначе спланировать свои действия, опираясь на ваши армейские навыки. Но в любом случае все выяснилось, и, можно сказать, нам необыкновенно повезло.

– Нам тоже повезло. Всем нам, семерым. Господь не оставил любящих его детей и прислал им в помощь не кого-то, а меня, способного в данной ситуации эту помощь оказать. Я благодарен Ему за то, что Он избрал именно меня орудием для проявления Своей воли. – Отец Николай перекрестился, не отрывая трубку от уха. – А что касается жены... Это моя вторая жена. Мы с ней познакомились уже после того, как я расстался с армией. Она знает, что я служил в армии, но о спецназе ГРУ не знает ничего. Для нее я просто бывший офицер, и все. Первая моя жена погибла. Это я объясняю, предвидя ваш вопрос. Но вообще-то не хочется говорить на эту тему.

– Извините, батюшка, но я сейчас желаю разговаривать не со священником, а с офицером спецназа ГРУ, пусть и комиссованным по состоянию здоровья, – с капитаном Николаевым. Итак, капитан, что доложишь относительно обстановки?

– Доложу, товарищ генерал, что спецназ или ваша группа могут смело идти на штурм.

– Это исключено. Дом заминирован, и мы не знаем...

– Извините, товарищ генерал, что перебиваю вас. Дом уже разминирован, угрозы взрыва не существует. Там было плохо выполненное взрывное устройство: канистра со смесью аммиачной селитры, алюминиевой пудры и кислоты и стандартный взрыватель, замкнутый на трубку сотовой связи. Трубка рабочая. Интересно будет определить номер, с которого попробуют произвести взрыв. Но это уже работа не священника, а правоохранительных органов.

– Вот как... Разминировал, значит. – И генерал надолго замолчал.

– Алло, товарищ генерал, вы меня слышите? – встревожился отец Николай.

– Да-да, капитан. Извини, что молчу. Пытаюсь осмыслить новое положение вещей. Это может полностью поменять график, а может и не поменять. Не знаю, что лучше. Дай подумать.

– Я не вижу препятствий для штурма. С нами в доме только один охранник, которого мы сможем захватить и разоружить, заодно и сами вооружимся. Необходимо только знать точный момент, когда спецназ пойдет в атаку. Пусть позвонят и дадут, скажем, десять минут на то, чтобы попроситься у охранника в туалет. Я все сумею сделать.

– Не торопись, капитан. Тут вопрос гораздо сложнее, чем тебе кажется.

– Я сделал не то, что требовалось, товарищ генерал? – с легкой обидой спросил отец Николай.

– Ты все правильно сделал, и огромное тебе за это спасибо. По крайней мере, дал нам возможность выполнять свою задачу, не заботясь больше о безопасности группы священников. Но дело в том, что мы вступили в эту операцию, чтобы провести мощную политико-религиозную акцию.

– Извините, товарищ генерал, я не понимаю, что это такое. Как служитель религии, я стремлюсь к чистоте нравов и совести, а политика не бывает чистой, мягко говоря.

– Здесь ты, капитан – к счастью или к сожалению – прав на сто процентов. Тем не менее мы должны выполнить свою задачу, и потому тебе придется помогать нам. Тебе и твоим собратьям-священникам. Иначе в дальнейшем возможны точно такие же попытки со стороны имама Меджидова или другого какого-нибудь исламистского религиозного деятеля. Сама идея соревновательного молебна исламистам очень понравилась, и, насколько мне известно, уже готовится широкое освещение этого факта в печати ряда арабских стран и на нескольких телеканалах. Мы точно знаем, что все происходящее будет сниматься на пленку. И потому должны продемонстрировать мусульманскому миру тщетность таких попыток.

– О тщетности таких попыток, товарищ генерал, и даже об их глупости скажет любой ученый-богослов, будь он христианином, мусульманином, буддистом или иудеем. То, что задумал имам Гаджи-Магомед Меджидов, к самому исламу никакого отношения не имеет.