Деникин - [67]
После вступления в должность главковерха царь все более терял нити управления страной. Наверное, можно согласиться с поэтом А. Блоком, который писал:
«Став верховным главнокомандующим, император тем самым утратил свое центральное положение, и верховная власть… окончательно распылилась в руках Александры Федоровны и тех, кто за ней стоял».
Единственное, что в «год великого отступления» спасало трещавшие по швам русские фронты, — мужество российского солдата и офицера-окопника да мудрость военных-профессионалов подобных Антону Ивановичу. Именно они в экстремальных условиях зачастую делали невозможное возможным.
В конце августа 1915 года Деникин получил приказ от генерала Брусилова: спешно идти в местечко Клевань, находившееся между Луцком и Ровно. Приведя дивизию форсированным маршем в исходный район к ночи, Деникин застал там полный хаос. Со стороны Луцка наступали австрийцы, тесня какие-то русские ополченские дружины и спешенную кавалерию. Никакого фронта не было, и путь на Ровно открыт.
Генерал развернул дивизию по обе стороны шоссе и после долгих поисков вошел в телефонную связь со штабом армии. Узнал, что положение серьезное: штаб армии планируется эвакуировать в Ровно; у Каледина спешно формируется новый 39-й корпус из ополченских дружин, которые, по словам Брусилова, «впервые попадают в бой и не представляют никакой боевой силы». Антон Иванович был отдан в подчинение начальнику корпуса генералу Стельницкому.
Брусилов добавил: фронт все же получится довольно устойчивым, «опираясь на Железную дивизию, дабы задержать врага на речке Стубель».
Положение дивизии — труднее не бывает. Она занимает огромный фронт, до 15 километров. Противостоящая группировка противника превосходит соединение Деникина по силам почти втрое. Обороняться при таких условиях невозможно. Тогда генерал решил атаковать. С 21 августа он трижды переходит в наступление, и тремя атаками Железная дивизия приковывает к своему фронту около трех австрийских дивизий и задерживает обходное движение противника. Но 8—11 сентября после тяжких боев австрийцам все-таки удалось оттеснить соединение за реку Горынь. Однако упорный генерал Брусилов продолжал наступление.
Железная дивизия шла в центре фронта. Блестящими атаками колонн генерала Станкевича и полковника Маркова противника разбили. 18 сентября дивизия по собственной инициативе, преследуя быстро отступавших австрийцев, форсированным маршем пошла на Луцк. 19 сентября Деникин уже атаковал его передовые укрепления. Бой шел беспрерывно весь день и всю ночь. Против 4-й стрелковой дивизии сражались 2,5 австрийские дивизии, прочно засевшие в хорошо подготовленных окопах. Стрелки дрались на самой позиции, брали пленных, захватили два первых ряда окопов. Но дальнейшее продвижение оказалось непосильным. Войска устали, и дивизия стала нести большие потери.
Чтобы помочь захлебнувшейся фронтальной атаке Железной дивизии, генерал Брусилов приказал генералу Зайончковскому атаковать Луцк с севера. Получив распоряжение Брусилова, тот отдал по корпусу многоречивый приказ, в котором говорилось, что Железная дивизия не смогла взять Луцк, и эта почетная и трудная задача возлагается на Зайончковского… Припоминал праздник Рождества Богородицы, приходящийся на 21 сентября. Приглашал войска «порадовать матушку царицу» и в заключение восклицал: «Бутылка откупорена! Что придется нам пить из нее — вино или яд — покажет завтрашний день».
Но пить вино на завтрашний день Зайончковскому не пришлось. Наступление не подвинулось вперед, и он потребовал у штаба армии передать на усиление один из полков дивизии Деникина, что и было сделано. Антон Иванович же остался с тремя полками. Кроме того, в ночь на 23 сентября Деникин получил приказ из армии: ввиду того, что Зайончковскому доставляет большие затруднения сильный артиллерийский огонь противника, начальнику 4-й стрелковой дивизии, по просьбе командира корпуса, приказано вести стрельбу всеми батареями соединения в течение ночи, «чтобы отвлечь на себя неприятельский огонь».
Стрелять в течение всей ночи, когда в дивизии каждый снаряд на учете. Но приказ Антон Иванович исполнил.
Эта нелепая стрельба обнаружила врагу расположение скрытых батарей Железной дивизии, и к утру положение соединения Деникина стало трагичным. Антон Иванович вызвал к телефону трех командиров полков и, обрисовав обстановку, сказал: «Наше положение пиковое. Ничего нам не остается, как атаковать».
Все командиры полков согласились с начальником. Брусилов потом писал об этом эпизоде так:
«Деникин, не отговариваясь никакими трудностями, бросился на Луцк одним махом, взял его, во время боя въехал сам на автомобиле в город и оттуда прислал мне телеграмму, что 4-я стрелковая дивизия взяла Луцк».
Вслед за этим Зайончковский доложил о взятии Луцка. На его телеграмме Брусилов сделал шутливую пометку: «И взял там в плен генерала Деникина…»
За первое взятие Луцка (Антону Ивановичу пришлось его брать вторично в 1916 году) Деникин был произведен в генерал-лейтенанты. Требование Зайончковского наградить его Георгиевским крестом удовлетворено не было.
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
«Рассуждения о Греции» дают возможность получить общее впечатление об активности и целях российской политики в Греции в тот период. Оно складывается из описания действий российской миссии, их оценки, а также рекомендаций молодому греческому монарху.«Рассуждения о Греции» были написаны Персиани в 1835 году, когда он уже несколько лет находился в Греции и успел хорошо познакомиться с политической и экономической ситуацией в стране, обзавестись личными связями среди греческой политической элиты.Персиани решил составить обзор, оценивающий его деятельность, который, как он полагал, мог быть полезен лицам, определяющим российскую внешнюю политику в Греции.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.