Дэниел погладил расслабленно прильнувшую Аню по спине. Её руки до сих пор были прикованы к изголовью, и он решил ещё чуть-чуть оставить её в таком положении.
- Я хочу, чтобы ты носила мой ошейник, чтобы все знали - ты моя, - прошептал он ей в волосы.
- И я хочу того же, Господин.
Дэниел почувствовал на плече что-то влажное.
Слёзы. Аня плакала.
- Отлично.
- Но у меня есть одно условие, - она, отстранившись, посмотрела ему в лицо.
- Что ещё за условие? - Дэниел приподнял ей подбородок и строго заглянул в глаза.
Аня ответила собственным строгим взглядом, который суровостью не уступал небезызвестному «ой » Дэниела.
- Мы спалим твои дизайнерские джинсы.
Элеонор начала подниматься по запасной лестнице, направляясь в гостевую спальню, где ей предстояло ночевать. Наверное, сегодня к ним присоединится Кингсли, поскольку его апартаменты реквизировали для собственных нужд Дэниел с Аней. Что ж, молодцы. Кингу только на пользу пинки под зад время от времени. Вне спальни она и Кингсли дерутся, словно брат и сестра, и это приводит к весьма жарким схваткам внутри неё, ещё более пылким от того, что кое-кому нравится делить свою женщину с лучшим другом.
Впрочем, она не возражает. Нисколечко.
На первой лестничной площадке Элеонор услышала рыдания и остановилась. Внизу, на первом этаже, Тесса вытирала слёзы, показывая кучке других сабмиссивов чёрный синяк на бедре.
- Возьми себя в руки, Тесса! - прикрикнула на неё Элеонор. - Подумаешь, синяк. Распустила нюни, как последняя трусиха!
Тесса застыла с открытым ртом, подыскивая ответ, но так его и не нашла. Ну и дела! Обычно она в состоянии дать отпор, в отличие от остальных сабмиссивов из окружения Кингсли. Столь несвойственное молчание может означать лишь одно.
- Элеонор?
Элеонор напряглась, почувствовав спиной неодобрительный взгляд высокого блондина.
- Да, мой Господин?
- Тебя, что, Кингсли вежливо не просил прекратить обижать других сабмиссивов?
Ещё одна саба подняла блузку, показывая сочувствующей компании с первого этажа полосы от кнута на пояснице.
- Хотела бы, да ничего не могу с собой поделать. Они такие выпендрёжницы, такие жадные до внимания шлюхи! - конец фразы она прокричала вниз, адресовав группе самых испорченных сабмиссивов Нью-Йорка. Почти все они её ненавидели. Ну и хрен с этими сучками! Кучка тупых зануд. Высечь бы их всех до полусмерти, может, хоть тогда перестали бы себя вести, как грёбаные плаксы. - Не можете терпеть побои, пошли вон из Преисподни!
- Элеонор!
- Да, Господин? - она обернулась на голос.
- Не вслух, ладно? - Хозяин Элеонор прижал ей палец к губам
- Да, Господин, - покорно вздохнула она.
Сабмиссивы разошлись, и Элеонор услышала знакомый смех. Точнее, два знакомых смеха. Дэниел с Аней рука об руку шли к выходу из особняка. Аня ступала довольно-таки осторожно. Элеонор могла им только улыбнуться.
- Жалеешь, малышка? – спросил он , и Элеонор прислонилась к нему.
- О Дэниеле? Нет, нисколько. Конечно, я его люблю, но это не та любовь. Я знаю, кому принадлежу и чего хочу. К тому же они с Аней отлично друг другу подходят. Да и ценности у них одинаковые: брак, дети. Вся эта чепуха. То есть... скукота.
Два года назад, после совместно прожитой недели, покидать Дэниела было трудно. Но как только Элеонор вернулась к своей жизни и в Его руки, стало ясно, что её привлёк не столько сам Дэниел, сколько то, насколько полно он ей отдавался. Она не сказала своему Господину, как ей больно от того, что они могут проводить вместе всего одну-две ночи в неделю, но он и так понял. Увидел эту боль по её лицу и после той недели с Дэниелом сделал всё возможное, чтобы уделять ей больше внимания. Жертвовал сном, рисковал саном... и всё это ради неё.
- Они и впрямь, похоже, друг другу подходят. Собираются пожениться через полгода. Наверняка он заберёт к себе её братьев с сёстрами.
Представив, как Дэниел пытается укротить пятерых канадских детишек днём и вздорную жену франко-канадских кровей по ночам, Элеонор покачала головой.
- Знаешь, а у них будет людно, прям как на большом музыкальном фестивале, - улыбнулась она, поворачиваясь лицом к своему господину. - Мог бы и предупредить, что собираешься побороться за Аню.
- И тем самым испортить сюрприз? Малышка, видела бы ты своё лицо в тот момент. Это было воистину бесценно.
- Ага, а если бы я после ваших слов, Господин, начала кататься от смеха, провалилась бы вся затея.
Когда её господин - человек со славой худшего садиста Преисподней, решил поторговаться за Аню, Элеонор чуть не умерла, пытаясь не прыснуть со смеху. Пришлось зажать рот, чтобы не рассмеяться. С восемнадцати до двадцати лет она два года просидела у ног своего господина, учась подчиняться его желаниям, и за всё это время у них ни разу не было секса. Их первая ночь - ночь, когда в двадцать Элеонор отдала своему возлюбленному девственность, стала для него первой ночью с женщиной за пятнадцать лет. Только с ней одной он нарушает обет безбрачия. «Ну, если не считать той единственной ночи с Кингсли», - с улыбкой подумала она. А в торгах он участвовал только для того, чтобы помочь Дэниелу произвести хорошее впечатление на любимую женщину. Впрочем, Дэниел и Аня об этом никогда не узнают.
