- Насчёт аукциона... - продолжил он, и Аня, отложив шитьё, встала. - Ты так молода. Не сомневаюсь, после смерти матери ты чувствуешь ответственность за судьбу братьев и сестёр, но ты не обязана...
Аня что-то взяла с книжной полки и, подбежав к нему, сунула в руки. Опустив глаза, Дэниел увидел фотографию в рамке. На одном единственном диване шестеро детей улыбались в камеру. Ну ладно, улыбались две из трёх девочек. Старший и младший из парней в притворном гневе строили гримасы друг другу. Средний - делал вид, что пытается их разнять. Старшая из девочек, Аня, ещё подросток, обняла самую младшую сестру и чуть ли не с грустью смотрела в камеру.
- Фотографию сделали за несколько месяцев до маминой смерти. Я старше на четыре года, единственная, кому сказали, что она умирает.
Дэниел разглядывал лица - такие юные и невинные. При виде стольких детей, которым вот-вот предстоит лишиться матери, у него болезненно сжалось сердце. Они были так похожи на Аню янтарными глазами, хоть и не обладали её яркой красотой.
- Мне так жаль, - повторил он. - Такого никому не пожелаешь, но...
- Не надо. Оставь. - Она выхватила фото из его рук и прижала к груди. - Отец всё время работает, а когда не работает, исчезает куда-то, чтобы бороться за освобождение Квебека...
- Да, знаю, от засилья канадцев.
- Oui. Братья с сёстрами его даже ни разу не видели. Этьен махнул рукой на университет. Думает, что должен остаться дома и заботиться об остальных. Я посылаю деньги ему, потому что отец оставил бы их себе. У меня есть возможность помочь родным, и я не собираюсь её упускать. Ты меня не отговоришь.
Аня вернулась к книжной полке и Дэниел, встав, последовал за ней.
- А твой брат знает, что ты собираешься сделать ради его возможности учиться? Взял бы деньги, если бы знал?
- Да что ты в этом понимаешь? - спросила она, осторожно возвращая фотографию на полку. - Ты ведь богатый, как monsieur. Откуда тебе знать, каково ничего не иметь.
- Я не богатый, богатой была моя жена. Я же, когда мы встретились, работал в библиотеке, делил квартиру с двумя соседями и выплачивал шестизначный кредит на образование. Моя начальница так меня домогалась, что рядом с ней Кингсли показался бы Святой Девой Марией. А я молчал и терпел, потому что боялся лишиться работы и того крошечного жалования, благодаря которому балансировал на грани нищеты.
- Значит, ты женился на богатой женщине старше себя ради её денег. Секс в обмен на деньги. Ну и какая между нами разница?
Дэниел раздосадовано стиснул зубы. Много ему встречалось женщин, но такой упрямой и выводящей из себя, как Аня ещё не было. Он уже было хотел сдаться, уйти, умыть руки, но вдруг вспомнил слова Элеонор о том, что Аня безумно боится аукциона. И потом, Элеонор дала ему пощёчину и сказала, чтобы вёл себя как подобает доминанту.
Дэниел сделал глубокий вдох. Доминант. Он справится. Возможно.
Он посмотрел в глаза настороженно следившей за ним Ане. Вероятно, она думала, что зашла слишком далеко, обвинив его в женитьбе на деньгах. И, пожалуй, ему стоит развеять это заблуждение.
Он шагнул влево и, заключив Аню в клетку, упёрся руками в книжный шкаф. Девушка, потупившись, попыталась отступить, но ей помешали полки.
Дэниел приблизился ртом к уху Ани:
- Я трахнул жену в первый день нашей встречи. Я понятия не имел, ни кто она, ни сколько у неё денег. Не знал. Не интересовался. Единственное, что я знал, что хочу ее, поэтому взял желаемое.
Аня сделала быстрый вдох, вдох, от которого её губы, словно задрожали.
Он неспешно придвинулся, и теперь их тела разделяла только ткань.
- Я был никем, - прошептал он ей на ухо. - Просто работал допоздна и старался не попадаться своей ужасной начальнице, чтобы та не изыскала повод схватить меня за задницу. А затем в зал картографии вошла и улыбнулась мне потрясающая женщина. Мы поговорили пару минут... или это она говорила, а я лишь делал вид, пока в фантазиях трахал её на ближайшей горизонтальной поверхности.
Аня подняла взгляд. Глаза у неё были потемневшие, лицо разрумяненное.
- Я предложил ей экскурсию по библиотеке. Она сказала, что хочет её увидеть ночью. Действительно вышло довольно романтично: почти полностью выключенный свет, книжные штабеля теряются в тенях. Я поцеловал её у четырёхсотого - там у нас хранились книги по языкам. Весьма подходящее соседство, учитывая, что она выделывала языком у меня во рту.
Аня тихо, напряжённо рассмеялась.
- На семисотом, «творчество и отдых», я прижал её к полкам и забрался рукой под платье.
Подойдя ещё на шаг, Дэниле вжал Аню в полки. Ей бы запротестовать, оттолкнуть, сказать что-нибудь, чтобы остановить его. Но она продолжала молчать. Они стояли друг к другу так близко, что он чувствовал, почти слышал, как лихорадочно бьётся у неё сердце.
- Под платьем она носила чулки на подвязках... совсем как ты, когда я пришёл на примерку.
Глаза Ани округлились.
- Да, я заметил. Когда ты в комнате, на твои ноги невозможно не смотреть. У Мэгги они тоже были изумительными. И она обхватила меня ими за талию, как только я расстегнул штаны. Стонала так громко, что пришлось зажать ей рот, иначе нас бы услышала вся библиотека.