Деньги господина Арне - [8]

Она тотчас поднялась со скамьи, и господин Арне сказал ей:

— Ты знаешь, что предстоит тебе совершить.

В ответ девушка принялась сетовать:

— Не посылай меня за этим! Разве по силам такое девушке?

— Разумеется, ты пойдешь, — сказал господин Арне. — И будет справедливо, что пойдешь именно ты, ибо месть нужна тебе более, чем всем остальным нам. Ведь ни у кого из нас не отняли они от жизни столько лет, как у тебя, самой молодой среди нас.

— Я не требую мести ни у кого из живых, — сказала девушка.

— Ты пойдешь теперь же, — повторил господин Арне. — Но ты не будешь одна. Тебе должно быть известно, что среди живых есть еще двое, сидевших восемь дней назад за этим столом.

Торарин слышал слова, сказанные господином Арне, и понял их так, что и ему предназначается искать убийц и злодеев и биться с ними. И он воскликнул:

— Ради Бога милосердного, молю вас, господин Арне…

Тут Торарину показалось вдруг, будто и господин Арне, и весь двор пасторский растворились в какой-то дымке, а сам он стал падать куда-то вниз. И здесь он потерял сознание.

Когда же Торарин снова пришел в себя, уже светало. Он увидел, что лежит прямо на земле в пасторском дворе Сульберги. Повозка с лошадью стоит рядом, а Грим лает и воет прямо над ним.

— Так, стало быть, все это был сон, — сказал Торарин. — Теперь-то я понимаю. Двор, конечно же, пуст и разорен. И не видел я ни господина Арне, ни других. А во сне я так напугался, что выпал из повозки на землю.

ПРИ СВЕТЕ ЛУНЫ

Спустя четырнадцать дней после убийства господина Арне наступили ясные лунные вечера. В один из таких вечеров Торарин при ярком свете луны ехал в своей повозке. Время от времени он останавливал лошадь, и можно было подумать, будто он ищет дорогу. А ведь он ехал не через лес, где легко заблудиться, а по открытому месту, которое вполне было можно принять за широкую равнину, где то и дело на пути встречаются скалистые холмы.

Все вокруг покрыто было белым сверкающим снегом. Погода стояла безветренная, и снег лег ровно, без сугробов и заносов, какие бывают при вьюге. Повсюду, насколько только хватало глаз, была все та же гладкая равнина и все те же холмы.

— Послушай, Грим, собачка моя, — сказал Торарин, — вот ежели бы мы теперь увидели с тобой это в первый раз, то уж точно решили бы, что едем по широкой степи. И все-таки стали бы удивляться, какая, мол, тут ровная земля, а дорога-то и вовсе без валунов и без выбоин. И что же это за дорога такая, сказали бы мы, где по обочинам нет ни канав, ни изгородей, и как же это так может быть, что из-под снега не выбивается нигде ни солома, ни кустарник? И отчего это не попадаются нам на пути ручейки разные да речушки, а ведь они уж всегда, даже в морозы самые крепкие, умудряются по белому полю проложить свои черные борозды?

От таких рассуждений Торарин определенно получал удовольствие, и даже Гриму были они приятны. Он лежал, не двигаясь, на своем месте в повозке и молчал.

Едва лишь Торарин закончил свою речь, как повозка миновала высокий шест с прикрепленной на нем метелкой.

— Ну а вот, предположим, мы были бы с тобой здесь чужестранцы, Грим, собачка моя, — продолжил Торарин, — тогда мы должны были бы задать себе вопрос: что же это за такая странная степь, где ставят знаки, которыми мы пользуемся лишь в море? Неужто и в самом деле это море, сказали бы мы наконец. Но тут же, наверное, решили бы, что этого уж быть не может никак… Вот все это тут вокруг нас, такое твердое и прочное, — неужто всего-навсего вода? А вот эти скалистые холмы, все на одной тверди стоящие, ну разве же могут они быть островками в шхерах, меж которыми катятся пенящиеся волны? Нет-нет, мы не смогли бы, Грим, собачка моя, поверить, что такое возможно.

Торарину стало весело, и он засмеялся, а Грим по-прежнему лежал спокойно и не двигался. Торарин ехал все дальше, пока не обогнул высокий холм. И тут он вскрикнул так, словно увидел что-то уж больно странное. Он сделал вид, будто сильно удивлен, отпустил вожжи и прихлопнул в ладоши.

— Грим, собачка моя, а ведь ты все не хотел поверить, что это было море! Ну теперь-то ты наконец видишь, что это такое? Поднимись да сам убедись, что там впереди стоит большой корабль! Ладно, допустим, ты мог не узнать знак, которым пользуются в море, но тут ты ошибиться уже никак не можешь. Тут уж тебе придется признать, что мы едем по самому настоящему морю.

На мгновение Торарин умолк и стал разглядывать большой вмерзший в лед корабль. Странно смотрелся он на ровном снежном поле, будто попал сюда по ошибке. Заметив, что от корабля вверх поднимается тонкая струйка дыма, Торарин подъехал ближе и стал звать шкипера, чтобы узнать, не купит ли тот его рыбу. На дне повозки у него оставались всего несколько рыбешек, ибо перед тем успел он уже объездить все другие застрявшие в шхерах суденышки, где и распродал почти весь свой запас.

Шкипер и его команда умирали на корабле со скуки. Они купили рыбу у торговца не столько потому, что она была нужна им, а чтобы хоть с кем-то перекинуться словечком.

Когда они сошли на лед и подошли к Торарину, тот с самым невинным видом заговорил о погоде.