Деньги - [10]
— Вообще говоря, Проныра, что ты знаешь о деньгах?
Почти ничего, ответил я.
— Ну, так давай я тебя просвещу, — начал он.
И, с дрожью истинного гурмана в голосе, его понесло о множестве параллелей и прецедентов, об итальянских кредитах, преференции ликвидности, нарушении компромиссного соглашения, гиперинфляции, синдроме злоупотребления доверием, буме и панике, американских корпорациях, здравой финансовой системе, биржевом крахе двадцать девятого года, самоубийствах на Уолл-Стрит… А я вдруг задумался, видел ли Алек высохший цветок в банке из-под варенья у кровати Селины, слышал ли, как, пойдя поссать, она насвистывает какой-нибудь мотивчик в тишине ванной комнаты, ажурные черные трусики спущены до лодыжек, словно путы на конских бабках. Об этом вообще стоит задуматься, о наших цыпочках и лучших друзьях. Если уж на то пошло, я тоже всегда заглядываюсь на ее подруг. На Дебби и Манди точно, еще на эту Хелль, из бутика, с которой они не-разлей-вода. Может быть, мы потому заглядываемся на подруг наших цыпочек, что наши цыпочки и их подруги имеют много общего. Они очень похожи, за исключением одного: с ее подругами ты все время не спишь. В койке ее подруга может дать тебе то, что твоя цыпочка не даст никогда: разнообразия. На это даже Селина не способна. Спит ли с ней Алек? Как вы думаете, а? Оказывает ли она ему те же услуги интимного свойства? Вполне может быть, правда? Вот моя теория. Я так не думаю. Не думаю, что Селина Стрит спит с Алеком Ллуэллином. Почему? Потому что он совсем без денег. А я с деньгами. Собственно, что вдруг, по-вашему, Селина так прилепилась ко мне? Ради моего пуза, кошмарных лохм, личного обаяния? Уж не пытается ли она таким образом сберечь свое драгоценное здоровье?.. Размышления эти здорово меня подбодрили, честное слово. Великая все-таки вещь — экономическая необходимость. Когда я заработаю всю эту кучу денег, моя позиция только укрепится. Тогда можно будет дать Селине пинка под зад и найти кого-нибудь получше.
Филдинг выписал чек. Я подписал несколько контрактов, направляя в свою сторону очередные денежные потоки.
Он высадил меня на Бродвее. Одиннадцать часов. Чем заняться мужику вечером на Манхэттене? Ясное дело, поисками приключений или порнографии.
Что до меня, то я с большой пользой провел четыре часа на Сорок второй, дрейфуя между залом игровых автоматов и стрип-баром в соседнем полуподвале. Экраны автоматов отражали испуганные лица сгорбленных над рычагами пролетарских призраков нью-йоркской ночи, поклонников тьмы, больше похожих на летучих мышей-мутантов или кротов, чем на людей. Писк радара, рокот и мяв блестящих приземистых роботов, готовых играть с вами, если им заплатить. Вдобавок они умеют говорить, тоже не бесплатно. «Ключ на старт!», «Виток завершен!», «Лучеметы к бою!», «Точка воспламенения!», «Разрыв времени!», «Разгерметизация!», «Потеря сознания от перегрузки!». Эти подростки, бродяги и одиночки — кобольды нового века. Наверно, их деды работали под землей. Мои-то точно. А в стрип-баре мужчины и женщины вечно противостоят друг другу, разделенные стеной выпивки, ядовитым крепостным рвом, вдоль которого курсируют сердитые матроны и злобные вышибалы.
В полдвенадцатого или около того ко мне обратилась старуха-барменша:
— Вы что, оглохли? Она же к вам обращается, Черил. Хотите выпить с Черил?
Я кинул на стойку десятку и ничего не ответил. Барменша в коричневом гондоне могла быть родной сестрой вчерашней. Вот так всегда — сплошное повторение. Правда, некоторое разнообразие вносили девицы на сцене. Штанов ни на одной не было. Сначала я подумал, что за это им платят гораздо больше. Но, как следует присмотревшись к заведению, к девицам, я пришел к выводу, что платят им гораздо меньше.
Двумя часами позже я выписывал кругаля по Таймс-сквер, явно напрашиваясь. И очень быстро напросился. Молоденькая проститутка подошла ко мне сама, совсем еще девочка. Мы поймали такси и кварталов тридцать проехали на запад, к Челси. Я всего один раз покосился на нее в подпрыгивающей на колдобинах машине. Смуглянка, губы цвета крови, волосы «Латинос» чересчур кучерявые, чтобы блестеть. Я утешился мыслью, что, кроме бутылки «Же рив», блока «Эксекьютив лайтс» и хорошей плюхи, встречу Селину целым букетом венерических болячек — «Герпес 1», «Герпес 2», «Герпес: полнометражная версия». Смутно припоминаю крошечный вестибюль какой-то переполненной ночлежки. Я заплатил за комнату, и девица повела меня вверх по лестнице. Всплыла цифра сорок долларов, и я согласился. Девица начала раздеться, я тоже. Но вдруг замер.
— Ты же беременна… — проговорил я; насколько мню, с искренним удивлением, с многоточием детской обиды на конце.
— Это неважно.
Я не мог оторвать глаз от глянцевитого, агрессивно выпирающего живота. Вроде, он должен быть мягким и беззащитным, но выглядит так агрессивно.
— Нет, это важно.
Я заставил ее одеться и сесть на кровать. Держа ее за руку, я полтора часа кряду слушал, какую лажу несу. Она все время кивала. Я заплатил ей. Кое к чему она даже прислушивалась — в общем-то, ничего сложного. Ближе к концу я воспрял духом и решил попробовать расколоть ее хотя бы на суходрочку. Я не сомневался, что она с готовностью согласится. Она похожа на меня самого. Понимает, что делать этого не следует, что надо завязывать. Но все равно делает. Я-то даже на деньги не могу сослаться. Как это назвать, когда понимаешь разницу между хорошим и плохим и выбираешь плохое — или миришься с плохим, привыкаешь к плохому?
Новый роман корифея английской литературы Мартина Эмиса в Великобритании назвали «лучшей книгой за 25 лет от одного из великих английских писателей». «Кафкианская комедия про Холокост», как определил один из британских критиков, разворачивает абсурдистское полотно нацистских будней. Страшный концлагерный быт перемешан с великосветскими вечеринками, офицеры вовлекают в свои интриги заключенных, любовные похождения переплетаются с детективными коллизиями. Кромешный ужас переложен шутками и сердечным томлением.
Этот роман мог называться «Миллениум» или «Смерть любви», «Стрела времени» или «Ее предначертанье — быть убитой». Но называется он «Лондонские поля». Это роман-балет, главные партии в котором исполняют роковая женщина и двое ее потенциальных убийц — мелкий мошенник, фанатично стремящийся стать чемпионом по игре в дартс, и безвольный аристократ, крошка-сын которого сравним по разрушительному потенциалу с оружием массового поражения. За их трагикомическими эскападами наблюдает писатель-неудачник, собирающий материал для нового романа…Впервые на русском.
Знаменитый автор «Денег» и «Успеха», «Лондонских полей» и «Стрелы времени» снова вступает на набоковскую территорию: «Информация» — это комедия ошибок, скрещенная с трагедией мстителя; это, по мнению критиков, лучший роман о литературной зависти после «Бледного огня».Писатель-неудачник Ричард Талл мучительно завидует своему давнему приятелю Гвину Барри, чей роман «Амелиор» вдруг протаранил списки бестселлеров и превратил имя Гвина в международный бренд. По мере того как «Амелиор» завоевывает все новые рынки, а Гвин — почет и славу, зависть Ричарда переплавляется в качественно иное чувство.
«Беременная вдова» — так назвал свой новый роман британский писатель Мартин Эмис. Образ он позаимствовал у Герцена, сказавшего, что «отходящий мир оставляет не наследника, а беременную вдову». Но если Герцен имел в виду социальную революцию, то Эмис — революцию сексуальную, которая драматически отразилась на его собственной судьбе и которой он теперь предъявляет весьма суровый счет. Так, в канву повествования вплетается и трагическая история его сестры (в книге она носит имя Вайолет), ставшей одной из многочисленных жертв бурных 60 — 70-х.Главный герой книги студент Кит Ниринг — проекция Эмиса в романе — проводит каникулы в компании юных друзей и подруг в итальянском замке, а четыре десятилетия спустя он вспоминает события того лета 70-го, размышляет о полученной тогда и искалечившей его на многие годы сексуальной травме и только теперь начинает по-настоящему понимать, что же произошло в замке.
«Успех» — роман, с которого началась слава Мартина Эмиса, — это своего рода набоковское «Отчаяние», перенесенное из довоенной Германии в современный Лондон, разобранное на кирпичики и сложенное заново.Жили-были два сводных брата. Богач и бедняк, аристократ и плебей, плейбой и импотент, красавец и страхолюдина. Арлекин и Пьеро. Принц и нищий. Модный галерейщик и офисный планктон. Один самозабвенно копирует Оскара Уальда, с другого в будущем возьмет пример Уэлбек. Двенадцать месяцев — от главы «Янтарь» до главы «Декабрь» — братья по очереди берут слово, в месяц по монологу.
Тод Френдли ходит задом наперед и по сходной цене сдает продукты в универсам.Его романтические связи каждый раз начинаются с ожесточенной ссоры, а то и с рукоприкладства.Раз в месяц из пепла в камине рождается открытка от преподобного Николаса Кредитора; если верить преподобному, погода в Нью-Йорке остается устойчивой.В ночных кошмарах Тода Френдли бушует вьюга человеческих душ, тикают младенцы-бомбы и возвышается всемогущий исполин в черных сапогах и белом халате.В голове у него живет тайный соглядатай, наивный краснобай, чей голос мы и слышим.
Ростислав Борисович Евдокимов (1950—2011) литератор, историк, политический и общественный деятель, член ПЕН-клуба, политзаключённый (1982—1987). В книге представлены его проза, мемуары, в которых рассказывается о последних политических лагерях СССР, статьи на различные темы. Кроме того, в книге помещены работы Евдокимова по истории, которые написаны для широкого круга читателей, в т.ч. для юношества.
Молодого израильского историка Мемориальный комплекс Яд Вашем командирует в Польшу – сопровождать в качестве гида делегации чиновников, группы школьников, студентов, солдат в бывших лагерях смерти Аушвиц, Треблинка, Собибор, Майданек… Он тщательно готовил себя к этой работе. Знал, что главное для человека на его месте – не позволить ужасам прошлого вторгнуться в твою жизнь. Был уверен, что справится. Но переоценил свои силы… В этой книге Ишай Сарид бросает читателю вызов, предлагая задуматься над тем, чем мы обычно предпочитаем себя не тревожить.
Я и сам до конца не знаю, о чем эта книга. Но мне очень хочется верить, что она не про алкоголь. Тем более хочется верить, что она совсем не про общепит. Мне кажется, что эта книга про тех и для тех, кто всеми силами пытается найти свое место. Для тех, кому сейчас грустно или очень грустно было когда-то. Мне кажется, что эта книга про многих из нас.Содержит нецензурную брань.
Рассказ о том, как прогулка по морскому побережью превращается в жизненный путь.
Девять человек, немногочисленные члены экипажа, груз и сопроводитель груза помещены на лайнер. Лайнер плывёт по водам Балтийского моря из России в Германию с 93 февраля по 17 марта. У каждого пассажира в этом экспериментальном тексте своя цель путешествия. Свои мечты и страхи. И если суша, а вместе с ней и порт прибытия, внезапно исчезают, то что остаётся делать? Куда плыть? У кого просить помощи? Как бороться с собственными демонами? Зачем осознавать, что нужно, а что не плачет… Что, возможно, произойдёт здесь, а что ртуть… Ведь то, что не утешает, то узлы… Содержит нецензурную брань.
Знаменитый архитектор получает необычный заказ — построить в одной из арабских стран музей, посвященный «лучшему другу человека». Все дело в том, что собаки играли мистическую роль в жизни местного царька, не раз спасая ее. Проект музея приходит внезапно — архитектор просто увидел его отражение на стене. Но все идет вкривь и вкось: в стране начинается гражданская война, и здание решено возводить в Австрии. Целая цепь совершенно невероятных событий и происшествий приводит архитектора к тому, что он с ужасом понимает — его заставили строить новую Вавилонскую башню, а истинный заказчик — вовсе не арабский князь…
Средневековье. Свирепствует Инквизиция. Миром правит Церковь. Некий врач — весьма опытный анатом и лекарь, чьими услугами пользуется сам Папа — делает ошеломляющее открытие: поведением женщины, равно как ее настроением и здоровьем, ведает один единственный орган, именуемый Amore Veneris, то есть клитор...В октябре 1996 г. жюри Фонда Амалии Лакроче де Фортабат (Аргентина) присудило Главную премию роману «Анатом», однако из-за разразившегося вокруг этого произведения скандала, вручение премии так и не состоялось.
От издателя:Карен Бликсен, датская баронесса, — одна из самых оригинальных писательниц XX века. Ее творчество уникально, поскольку сочетает в себе элементы самых разных жанров — от триллера до путевых заметок, от философской прозы до лирической комедии. «Из Африки» — главная ее книга, которая неоднократно выдвигалась на Нобелевскую премию; по ней Сидни Поллак снял одноименный фильм (Мерил Стрип, Роберт Редфорд, Клаус Мария Брандауэр), получивший «Оскара» в пяти номинациях.Этот роман — воспоминание о долгих годах, прожитых Бликсен в Африке, о приключениях, опасностях и, конечно же, людях, влюбленных, как и она сама, в этот странный, неповторимый, чарующий континент.
Англия, XII век. Смутное время, жестокая эпоха, необузданные нравы, падение моральных устоев… Добро и зло меняются местами и подчас становятся неотличимыми друг от друга. Грандиозная панорама самых темных лет в истории Англии — борьба за престол, междоусобные войны, предательство церкви, — и все это на фоне возведения великолепного готического собора.