Дендрофобия - [4]
Мой парк – это, конечно же, маленький ребёнок по сравнению с парками, которые составляют «жемчужное ожерелье» Петербурга, но в детстве он казался больше, чем вся Вселенная. Иногда мой маленький, замкнутый на самом себе, мир кажется больше всего остального мира с однотипными эмоциями и страстями. Говорят, если кажется – креститься надо. Я крещусь, но не помогает.
Хотя булыжники на Леонтьевской улице мне не кажутся такими огромными, как раньше, и я не хожу по ним в гололёд, но всё-таки пока ещё замечаю их разные цвета. Ах, камни-камни, эти вечные жители Земли! Они так же лежали тут ещё при моих прапрадедах, их привезли сюда из-под Выборга, где они мирно дремали на побережье в доледниковый период, когда человечество ещё даже не планировалось Богом…
Я думаю, что в России так много поэтов из-за её красивой природы, из-за её лесов и парков, посреди которых даже ленивый начнёт слагать стихи. Но обо всём по порядку.
Началось всё с того, что нарушилось хрупкое равновесие природы, и её разбуженные силы обрушили гнев на Землю в виде разных непредсказуемых стихий и бурь. Они не прощают нам, что до сих пор «как в смирительную рубашку, мы природу берём в бетон»[3]. Некоторым из нас кажется, что только так человек может утвердить себя царём и хозяином природы, а на самом деле это – банальные проявления невежества и страха.
И сколько бы люди ни объявляли об окончательной победе над природой, как бы ни захлёбывались в объяснениях самим себе окончательной «отмены» многих её катаклизмов, благодаря своему «гениальному вмешательству» и «поступательному развитию прогресса», а… природа-злодейка ка-ак вмажет миру очередным наводнением или снегопадами! С какими до зубов механизированная и даже автоматизированная Европа не справляется. Так что всем становится понятно, что никакой победы над природой не было и в помине – и слава богу. Зато теперь природа то и дело даёт о себе знать более мощными катаклизмами во всей своей красе, на фоне которых человек слаб и глуп.
Прокатилась в одно лето по нашим краям череда ураганов, каких никогда доселе не бывало на Северо-Западе России. Произошло это за два-три года до окончания ушедшего уже навсегда XX века.
– Я в Казахстане такие ураганы видел, – говорил мой отец, который в юности облазил со студенческими отрядами многие комсомольские стройки. – Там это называли «черти кашу варят».
Начало урагана, в самом деле, напоминало закипание какой-то бурды. Сначала воздух сковала гнетущая тишина, но вот от горизонта понеслась пыльная волна, как сгусток грязно-жёлтого тумана. На город словно бы несётся гигантский локомотив, и нет никакой возможности отбежать с его широкого пути. Да и жалко бросать парк, дом, наконец, шкаф с платьями! Линия горизонта всё ближе и ближе, а в голове одна мысль: сейчас так жахнет…
Ветер поднимает с земли весь песок, сор и прошлогоднюю траву, словно единое покрывало, и начинает его вытряхивать, придавая этой ткани причудливые очертания и формы. Густая пыль клубится и кипит, зловещий ветер гудит и усиливается, что становится по-настоящему страшно: временами кажется, что дом начинает раскачиваться под его порывами. Электричество в таких случаях сразу вырубается на несколько часов, а то и дней. Но без него даже спокойней, так как обязательно или провода перекрутятся, или столб упадёт.
Раньше в форточку, когда пластиковых окон не было и в помине, летом всегда вставлялась самодельная рамка с сеткой, чтобы мухи не залетали, отчего рама не закрывалась. Да этого и не требовалось, потому что всё лето стояла удушающая, как говорил мой отец, «оренбургская» жара. Степная! И вот ураган мало того, что пригнул макушки деревьев к земле, но ещё принёс сильную и непривычно быструю грозу, при которой беспрерывно сверкают вспышки молний вперемешку с такими же беспрерывными и оглушительными раскатами грома. При этом ветер дует в окна, бьёт водой, вливая по ведру за один накат прямиком в мою форточку!
Я, разумеется, прижимаю руками эту форточку, чтобы она не распахнулась совсем, и вдруг с ужасом ощущаю, что… ветер сильнее меня! А окно сотрясается и жалобно звенит под его напором.
– Ма-ма! – шепчу я и невольно крещусь.
Но страшнее всего, что я, когда все нормальные люди прятались в дальних углах своих домов от вспышек молний, оказалась вот так лицом к лицу со стихией! Хотя и через стекло. Смотрю и думаю, чего же в ней больше: леденящего кровь ужаса или притягательной поэзии? Поэзии, пожалуй, даже больше… «Не бойтесь бурь! – вспоминаю «Засуху» Заболоцкого. – Пускай ударит в грудь природы очистительная сила! Ей всё равно с дороги не свернуть, которую сознанье начертило».
Кажется, что молнии бьют прямо в моё окно. Но мне уже не страшно, потому что я вижу во всём происходящем некий смысл:
Инженер Иван Ильич сошёл с ума словно бы на пустом месте, узнав о себе то, что и так давно всему миру известно. Природа сумасшествия такова, что чаще всего кажется, будто это внешние силы доводят до безумия. Хотя никто так не сводит человека с ума, как он сам.
Произведение посвящено теме забастовок на российских предприятиях в постсоветские годы. Чтобы убедить строптивых граждан в необходимости перетерпеть все те невзгоды, которых посыпались на их головы в связи с внедрением «великих реформ», какие только риторические приёмы не использовались.
«Порою нужен сбой в системе, и шаг на ощупь в темноте. А иногда – побыть не с теми, чтоб, наконец, понять, кто – те.» Источник: Антонина Тодорова «Пусть было так»Книга издается в авторской редакции.
Владение словом позволяет человеку быть Человеком. Слово может камни с места сдвигать и бить на поражение, хотя мы привыкли, что надёжней – это воздействие физическое, сила кулака. Но сила информации, характер самих звуков, которые постоянно окружают современного человека, имеют не менее сокрушающую силу. Под действием СМИ люди меняют взгляды и мнения в угоду тем, кто вбрасывает информацию на рынок, когда «в каждом утюге звучит». Современные способы распространения информации сродни радиации, они настигают и поражают всех, не различая людей по возрасту, полу, статусу или уровню жизни.
Коровой могут обругать и неуклюжего человека, и чрезмерно терпеливую женщину с большими, «воловьими» глазами. В России корова является непременным атрибутом деревни, а в городе её можно увидеть только разве в специальной цирковой программе. В то же время у некоторых народов корове посвящены целые культы, а самая большая сура Корана названа её именем. Корова даёт человеку так много, что нет смысла перечислять, но рассказы данного сборника всё-таки посвящены людям. Людям, которые в определённых жизненных ситуациях чувствуют себя так же неуютно, как корова в городе, или, как ещё говорят, столь же неловко и неустойчиво «как корова на льду».
О бандитах «лихих-девяностых», но без традиционных крутизны и понтов. Здесь нет «реальных пацанов, у которых всё конкретно», а есть не нашедшие применения своим силам и умениям мальчики на руинах экономики и морали некогда мощной державы. Эти вчерашние пионеры и комсомольцы, «отличники по боевой и политической» были воспитаны для жизни в одной стране, а жить им пришлось в совершенно другой. Бандитизм показан не в крупном городе, а в маленьком посёлке, который даже не отмечен на карте России, где все друг друга знают.
Говорила Лопушиха своему сожителю: надо нам жизнь улучшить, добиться успеха и процветания. Садись на поезд, поезжай в Москву, ищи Собачьего Царя. Знают люди: если жизнью недоволен так, что хоть вой, нужно обратиться к Лай Лаичу Брехуну, он поможет. Поверил мужик, приехал в столицу, пристроился к родственнику-бизнесмену в работники. И стал ждать встречи с Собачьим Царём. Где-то ведь бродит он по Москве в окружении верных псов, которые рыщут мимо офисов и эстакад, всё вынюхивают-выведывают. И является на зов того, кому жизнь невмоготу.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
20 июня на главной сцене Литературного фестиваля на Красной площади были объявлены семь лауреатов премии «Лицей». В книгу включены тексты победителей — прозаиков Катерины Кожевиной, Ислама Ханипаева, Екатерины Макаровой, Таши Соколовой и поэтов Ивана Купреянова, Михаила Бордуновского, Сорина Брута. Тексты произведений печатаются в авторской редакции. Используется нецензурная брань.