День Жизни - [19]

Они терялись в догадках, непонимая кому обязаны своим неожиданным спасением и даже жизнью. Яшу каждый день навещали родители, мама приносила завёрнутую в полотенце кастрюлю прозрачного, куриного бульона и кормила им всех обитателей палаты. Три раза в неделю к Нюме приходила младшая сестра, с ней всегда были два её сына-близнеца, лохматые копии дяди, которые моментально сметали фрукты со всех тумбочек и убегали играть в сад. Гену изредка проведывал дед, крепкий, сухой старик, участник Финской, Отечественной и Японской войн. Лацкан его мятого пиджака, украшала орденская планка со «Славой» всех трёх степеней. Он хмурился и курил трубку у открытого окна. Как-то раз молоденькая медсестричка сделала ему замечание, дед не среагировал, она нажаловалась завотделением, врачу с фронтовым стажем, та пришла, увидела планку и сказала: «Пусть курит…»

Вскоре больные пошли на поправку и врачи заговорили о более интенсивной терапии. Перед самой выпиской Наума пришёл навестить невзрачный, среднего возраста мужчина. Он принёс пакет винограда и гранаты, сразу за ним санитар внёс в палату, ящик местной минералки — Куяльник. Они поздоровались, немного поговорили о волнующих любого одессита пустяках (очередное поражение Черноморца, цены на Привозе, температура воды в море) и спустились в сад. Там они сидели возле сухого фонтана пока не стемнело…

Вернувшись, Наум быстро снял больничный халат, переоделся в спортивный костюм и без объяснений, поспешно куда-то убежал. Вернулся он часа через полтора, в руках он держал матерчатую сумку. Плотно закрыв за собой дверь и задёрнув шторы, он стал сдвигать тумбочки в центр палаты, Яша и Пистолет, перестали играть в деберц и рассеяно наблюдали за его манипуляциями. Покончив с перестановкой, Наум поставил на импровизированный стол бутылку «Посольской», потом достал лаваш, круг домашней, пахнувшей чесноком колбасы, кусок копчённого окорока, три бурых помидора и несколько крупных редисок. Потом он перенёс с подоконника графин с водой и три гранёных стакана.

— Садитесь пацаны, — продолжая вытаскивать из сумки продукты, проговорил Наум, — Гена, прихвати нож…

— А что за праздник Нюма? — поднимаясь с кровати шёпотом спросил Пистолет.

— Праздник пацаны, действительно праздник… — туманно ответил тот.

Они выпили… Потом Нюма не торопясь и с расстановкой рассказал, что и как произошло. Как это ни старанно, спасла их Генкина «Мазда». Тем вечером, друзья Пистолета, Хвыля и Муслим, случайно увидели как на светофоре в районе Соборки, притормозила знакомая тачка с каким-то жлобом за рулём. Быстро сообразив, что здесь что-то не чисто, пацаны поехали за автомобилем, благо были они на Хвылиной «Чезе». Жлоба они перехватили на морвокзале, Муслим чуть придушил его и тот рассказал, что к чему. Пацаны разобравшись, быстренько отвезли его к старшему их бригады, а тот уже к смотрящему на районе, авторитету по-кличке Паук. Вор Паук, не долго думая собрал всех свободных пацанов и отправился с ними в порт. Он не выносил, когда на вверенной ему территории, резвились гастролёры…

— Давайте выпьем за то, что живы остались! И за Хвылю, и за Муслима тоже. Если бы не они, нас бы похоронили в этом бункере, — прошипел Пистолет и аккуратно разлил водку по стаканам, — а я ещё думаю, чего это они не приходят?

— Это им Паук запретил здесь светиться. Пока ты в в отключке спал, менты нас затаскали своими допросами да протоколами… — Нюма поднял стакан и чокнулся сперва с Пистолетом, а потом с Яшей… Они выпили.

— Я кстати думаю, что на тебя Нюма навели, но вот узнать бы кто? — Пистолет закурил, чуть раздвинул шторы и приоткрыл окно.

— То, что навели это ясно, как белой ночью, а вот выяснить кто это сделал, вряд ли получится. Быки, которых взял Паук, просто исполнители, а Руслан уже никогда не заговорит…

Яша всё больше отмалчивался. Он никак не мог привыкнуть к прописанным ему очкам, часто снимал их с переносицы и долго тёр глаза, потом страдал головными болями…

— Этот мужик, ну тот, что приходил, и есть Паук?

— Да, — Нюма опустил голову, — он приходил сказать, что у меня больше нет ни киоска, ни других точек…

Вскоре бутылка опустела. Через две недели выписали Яшу и Наума, ещё через месяц из больницы вышел Гена-Пистолет.

Закончив школу, Яша сдал экзамены в университет, но не прошёл по конкурсу, впереди замаячила почётная служба в рядах «непобедимой и легендарной». Пистолет же наоборот развернулся, дело «о видеосалонах» добавило ему в определённых кругах авторитета. Из-за полученной травмы, из больницы его выписали с белым билетом. Окончательно поправившись, он сколотил свою бригаду, Паук подписал его на рыбное место — городской авторынок. А вот Наум Борисович исчез из города. Сразу после больницы он переехал на Бугаз и поселился там на даче, которая досталась им с сестрой, от родителей. На даче было тихо и спокойно, это было именно то, что требовалось сейчас Науму. Время шло, рёбра срослись, раны зажили, шрамы зарубцевались, вот только мечта… Как только он думал о Голливуде, сразу начинали ныть рёбра, болела вывихнутая рука, жгли шрамы. Нужно было заняться делом…