День здоровья с утра до вечера в XXI веке - [3]

Дальше – больше. Сейчас я выхожу на тему, которая имеет непосредственное отношение к подавляющему большинству читателей этой книги, хотя они никоим образом, конечно, не являются олигархами финансового мира. Подобно тому, как действительность до поры до времени укладывалась в черно-белую шкалу представлений о ней моего пациента, и истинность этой окраски подтверждалась для него немалыми дивидендами от его реальной деятельности, точно так же, аналогично этой ситуации, весь окружающий его мир существовал только в качестве грубой материальной фактуры, которую можно было увидеть, пощупать, обнюхать, осязать, в крайнем случае, лизнуть языком. Все остальное было от лукавого. И вот в этих-то обстоятельствах вдруг появляется перед ним некий чудак в моем облике, который нагло утверждает, будто наряду с этим плотным миром, данным нам в непосредственных ощущениях, существует также и другой мир без запаха, вкуса и цвета, однако не менее реальный и могущественный, чем тот, в котором он жил и живет. Более того, этот чудак-целитель утверждает, что тонкие тела, окружающие человека, что тонкие энергии, которые невооруженным глазом нормальному человеку воспринять невозможно, являются на деле факторами жизни, может быть, более значимыми, чем те, которые он постоянно и повсеместно ощущает.

Мой оппонент не принимал никаких фактических доказательств в том случае, если они противоречили его устойчивым, выношенным представлениям, каким на самом деле является наш мир. Это выглядело примерно так: если факты не соответствуют моей теории, тем хуже для фактов... И сколько бы аргументов я ни приводил моему оппоненту, он утверждал, что это всего лишь десять фактов, а нужно чтобы их было не менее тысячи. На это я возражал, во-первых, что те факты, которые я приводил, принадлежат к разным качественным рядам, а во-вторых, если я приведу вам тысячу фактов, вы потребуете десять тысяч, ибо категорически против того, чтобы представить себе мир неизмеримо более богатым и многосложным, чем тот, который вы привыкли воспринимать. «Мой дорогой, – сказал я ему решительно, но с горечью, – каноны вашего сознания подобны дымоходу, снизу доверху забитому обломками кирпича и плотными пластами залежалой сажи. В подобном дымоходе нет и не может быть никакой тяги, способной разжечь активное, жадное пламя мысли, познающей мир. Врачи снова и снова могут вас резать и дальше, отрезать одну за другой части организма, вышедшие из строя. Вас можно без конца пичкать новыми и новейшими лекарствами. Вас можно облучать и накачивать ядохимикатами. Но это ни в коей мере не остановит развития болезни, ибо источник ее – в постоянных, хоть и не всегда осознаваемых, травмах, получаемых неверно настроенным познающим аппаратом. Потому и получаемых постоянно, что ваше мышление – плоскостное, консервативное, отсталое – не соответствует реальному состоянию мира. Буду говорить однозначно: не разобрав завалов, не прочистив дымохода сами, мы решающего перелома не добьемся!».

Да, конечно, это было непривычно для него, это было не только парадоксально, но и жестоко, но это было правдиво и потому необходимо.

Я покривил бы против действительности, если бы утверждал, что он сразу меня понял и принял. Мои аргументы, напротив, сначала вызвали у него ярость неприятия. Нет сомнений, что в какой-то момент он даже пожалел о том, что пригласил меня к себе. Но ведь человек-то он был умный и неординарный, и когда утихла первая – причем вполне естественная для людей подобного типа – реакция, элементарный прагматизм побудил его искать спасения жизни также и на этом пути. Он принял мои условия воздействия на его физическую субстанцию (с помощью средств и официальной, и традиционной медицины), но заодно признал – нехотя и не показывая полного согласия со мной, а как бы делая мне одолжение, – что готов двинуться также и тем путем, который предполагает большую гибкость мышления, чем та, которая характеризовала его в XX веке. «Но все красивое, однако, тем не менее, округло!» – все же упрямо заявил он. Я не стал спорить, важно было, что движение началось – движение в сторону одоления болезни, начиная с одоления косного, консервативного мышления.

Ради именно вот этого процесса, скажем так, приведения в порядок всех каналов, всех приемо-передаточных устройств в организме, вынужденно начавшегося в условиях опасных для жизни, экстремальных, именно ради процесса расширения сознания, процесса, необходимого всем нам (даже еще как будто бы и не больным или не очень больным) – я и затеял частный, на первый взгляд, разговор о вроде бы далеко не типической ситуации поездки некоего целителя в некую страну к некоему достаточно незаурядному деятелю финансовой империи. Пользуюсь случаем, чтобы обратить внимание читателей на то, что слово целитель имеет общий корень со словом целостность, и это далеко не случайно: исцелить человека – значит наладить его как целостную систему, а не «отремонтировать» некое, якобы отдельное, повреждение в его организме. Нет, я попрошу раз и навсегда запомнить каждого из своих читателей и вырубить подобно литерам в граните важнейшую для всей нашей будущей здоровой жизни мысль, что