День всех пропавших - [14]

Через несколько минут возвращается Мерседес, еще более усталая, чем прежде.

– Теперь домой? – с надеждой спрашивает она.

– Домой, – отвечает Брэн и выпроваживает нас к автомобилю. Он машет рукой Уоттс, которая кивает ему, пожимает руку капитану Скотту и бредет к машине.

– Мерседес, можно сегодня переночевать у тебя? – Касс пристегивается, сбрасывает туфли и сворачивается калачиком на сиденье. – Не хочу тащиться обратно в Фэрфакс.

– Конечно. Пожалуй, стоит ехать не через Куантико, а сразу в Манассас – сэкономить время, которое все равно провели бы в офисе. А утром отправиться обратно в Ричмонд, устроит?

– Всех, кроме Элизы, – отвечает Касс и морщит нос, заметив, что я показываю ей язык. Знаю, что могу достичь многого за столом, но предпочла бы работать в поле со своей командой.

– Mierda. Твоя машина в Куантико? – спрашивает Мерседес. Качаю головой.

– Она возле дома, – отвечает ей Брэн.

– Хочешь сказать – возле Дома? – невинно спрашиваю я, делая ударение на нужном слове.

День выдался долгий и эмоционально напряженный. Вероятно, поэтому никого не удивляет, что Мерседес сразу же слегка слетает с катушек. Просто не выдерживает: бьется головой об окно и смеется до слез. Это вызывает цепную реакцию у Касс, но она утыкается головой в спинку сиденья, и ее толком не слышно.

Брэн смотрит на меня – как я закусываю губу, чтобы сохранить серьезное выражение лица, – вздыхает и заводит машину.

За девятнадцать лет, прошедшие со своего перевода в Куантико, он сменил немало адресов, и все это были квартиры. Наконец пять месяцев назад Брэн купил дом. И не просто заурядный дом, а Дом – прямо за коттеджем Мерседес. У них общая граница. Они спорят, кому присматривать за уличным камином у заднего крыльца Эддисона, и могут переговариваться, буквально не выходя за двери и практически не повышая голоса.

Когда Брэндон Эддисон наконец решил обосноваться на одном месте, то купил Дом по соседству с напарницей, к которой относится как к сестре.

Тем не менее он не может заставить себя называть его домом. Дом для него – это Манассас в целом или, точнее, то место, где в данный момент находятся большинство товарищей по команде. Дом – это люди, а не место. Кроме тех случаев, когда Брэну хочется зарыться лицом в свой матрас и не двигаться, но матрас все же маловат, чтобы быть домом. Да и «своим» Эддисон его не называет. Уже пять месяцев говорит «Дом», потому что не может заставить себя сказать «мой дом».

Мерседес со своим достойным попасть на открытку коттеджем и Касс с двухквартирным домом, который делит с кузиной, находят это очень забавным. Даже Вик невольно хихикает каждый раз, когда упоминает «Дом». Явственно слышатся заглавные буквы. И наша команда не была бы нашей командой, если б нам было на это плевать.

Но поскольку Брэн – замечательный человек, даже когда ведет себя как сукин сын, он добродушно игнорирует смех за спиной и заруливает в автозакусочную, чтобы подкрепиться: после завтрака у нас не было во рту ни крошки. Когда Илай Коперник предлагал свои сэндвичи, было не до них, к тому же они моментально закончились.

Первую половину поездки занимаемся тем, что сверяем сделанные заметки: информации для сравнения удручающе мало. Бруклин Мерсер не исчезла с лица земли по пути домой, но, по нашим сведениям, словно испарилась. Усталость берет свое, и мы меняем тему разговора.

Когда добираемся до жилища Брэна, Мерседес и Касс сонно бормочут «пока», выходят через заднюю дверь и бредут по двору к коттеджу Мерседес. Мы с Брэном стоим возле машины и смотрим, пока в доме не загорается свет.

– Утром появишься в офисе или сразу отправишься в Ричмонд? – спрашиваю я тихим – а как иначе после полуночи? – голосом.

– Появлюсь, – отвечает он. – Касс понадобится одежда из ее сумки, а Ивонн должна подготовить для нас новую информацию.

Прислоняюсь к нему, чувствуя, как Брэн опирается о стену, и несколько минут мы просто стоим, прижавшись друг к другу. Запах его одеколона почти выветрился, но остался на воротничке: знакомый, уютный и захватывающий в не совсем приличествующем смысле, учитывая, какой выдался день. Успокаивающий и волнующий одновременно. Только с Брэном я испытывала подобное чувство. Его рука ложится мне сзади на шею, разминая напряженные мускулы. Упираюсь ему в ключицу подбородком – пожалуй, это единственное, что помогает мне удерживаться в вертикальном положении.

– Заночуешь? – бормочет он.

Чтобы покачать головой, мне требуется больше усилий, чем следовало бы.

– Нет, если только ты не хочешь этого. Думаю, нам лучше ночевать порознь, учитывая…

– Наверное, ты права.

Ни один из нас не шевелится, если не считать его руку, по-прежнему массирующую мою напряженную шею.

– Ты как бы в порядке? – шепчу я ему в рубашку. Не «в порядке», а «как бы в порядке».

– У меня все будет нормально.

Это не то же самое, что «да». И это та черта, которую мне не хочется переступать. Несмотря на три года свиданий и четыре года совместной работы, между нами все еще остаются границы, буквально кричащие: НЕ ТРОГАЙ! Ни один из нас старается не поднимать проблему Фейт. Или у него не окажется другого выхода, как заговорить о ней, или мы не коснемся этой темы. Даже в такой ситуации, как сейчас.