День впереди, день позади - [26]

Федя, увидев меня, улыбнулся:

— Ну как вы там? — спросил я, кивая на дверь его квартиры и подняв глаза к потолку.

— A-а, да ничего. Терпим!

— Слушай, а они давно здесь живут?

— Кто они?

— Ну, Ксеня с этим… с отцом своим?

— А, ты вон про кого… Да вместе вселялись. Мы с Нинкой тут уже лет десять живем. А что?

— Да так просто… А ты не знаешь, что с ним?

— С кем?

— Да со стариком этим?

— Хрен его знает! Да что он тебе дался?

Я пожал плечами. Федя усмехнулся.

— Плюнь ты на нее! Или пошли разок…

— Что ж она, и так не понимает? Вы бы лучше с ней поговорили. Ты бы вот взял и поговорил.

Федя вытаращил глаза.

— Она же не мне стучит, а тебе!

— Да ты-то тоже небось до потолка подпрыгиваешь!

— Да, это так… — Федя помрачнел. — Ничего-о! Кошелка с крестиком! Дождется она у меня! Я ей по-соседски организую травматологию!

Прошли два года. Был февраль. Мы получили открытку от хозяев, что они приезжают через месяц. И опять к бесконечным укорам жены в моей неспособности выбить свой угол, к не менее бесконечным хождениям по начальству, всякий раз завершавшимся обещаниями, прибавилась застарелая забота: надо искать новое пристанище. Взбудоражив знакомых, расклеив на столбах кучу объявлений, я перед самым приездом хозяев нашел-таки комнату в коммуналке. Но был рад и этому. Упаковал чемоданы, заказал машину.

Было часов десять вечера. Последний раз на этой квартире мы с женой пили чай. Вера зачем-то встала и, как всегда, резко отодвинула табуретку. Через минуту в прихожей раздался знакомый длинный звонок.

— Ну вот! — сказал я. — Достукалась? Готовь деньги на ремонт!

У порога действительно стояла Ксеня.

— Можно, зайду? А то через порог неудобно вроде, — начала она.

— Конечно, конечно… входите…

— Я к вам поговорить…

— Может, на кухню? Чайку… — Я разволновался.

— Благодарствую. Я и тут… Говорят, вы уезжаете?

— Да-a, вот…

— Когда думаете? Завтра?

— Завтра.

— А я узнала… Думаю, надо зайти, успеть. Слышу, вы дома. Ну так вот…

Обычно решительная, напористая, она говорила с запинкой. А я лихорадочно соображал: «Сколько она запросит? Тридцать? Сорок? Что делать? Отказать? Стыд… А где взять? Нет, надо отказать. Морду колуном и — нет денег, и все. Да их и так и так нет. Господи…»

— Вот пришла к вам… Сказать вам… Просить прощения у вас! — сказала вдруг Ксеня и низко наклонилась.

Я оглянулся: Вера стояла, прижав пальцы к губам.

Ксеня стала быстро говорить:

— Мы же люди. Люди все же, а люди должны прощать друг друга. Все прощать. Не поминайте лихом, если что не так делала. Я вам зла не желаю. Простите. И вам бог простит.

Она быстро повернулась и ушла. А мы с женой долго растерянно смотрели друг на друга.

Прошло еще два года. Я стал забывать о Ксене и о всех переживаниях, связанных с нею. Лишь изредка я рассказывал эту историю, как забавный анекдот. Последний раз это было на днях, на нашем новоселье. Да-а! Я получил-таки квартиру! Свою! Собственную! Доказал-таки жене, что я тоже кое-чего стою! И хотя квартира была маленькая, однокомнатная («Буферный вариант! — успокоил меня шеф. — Скоро получишь другую, гораздо больше!»), но это была уже моя квартира. Я вырос в собственных глазах, стал увереннее в своих силах. Меня всего распирало от радости, гордости, воодушевления, грандиозных планов по дому и по работе и черт знает чего еще, когда я подходил к своему подъезду своего двенадцатиэтажного красавца дома.

Я уговорил жену не торопиться с кредитом на покупку мебели. «Давай подождем, когда пустят лифт! Ведь живем же мы пока без газа, с электроплиткой!» И она согласилась. Мы теперь живем дружно!

А вчера я встретил в своем подъезде Ксеню. И странно, мне было приятно ее видеть.

— Здравствуйте! — бодро сказал я ей. Она поклонилась со своей всегдашней улыбкой. «А не так уж она противно улыбается, — подумал я. — Черт! Что значит обстоятельства!»

— А мы теперь здесь живем! — сообщил я ей.

— Получили, значит, отмаялись?

— Отмаялись!

— Ну дай вам бог здоровья.

— Спасибо! А вы как здесь? В гости к кому-нибудь пришли?

— Нет, домой.

— Как домой?! Вы же там!..

— Была там, а теперь здесь. Тятеньку схоронила, упокой, господи, его душу грешную, и попросила квартирку поменьше. Куда мне одной две-то комнаты?

Сердце мое заныло.

— Если не секрет, в какой же квартире живете?

— Какой тут секрет? В сто шестнадцатой.

Я почти выкрикнул:

— Да это же под нами!

— Ну вот и хорошо, — сказала Ксеня. — Соседями будем…

Я поднялся на свой этаж, достал из кармана ключи, я пытался открыть свою дверь и не попадал в скважину ключом, но почти не замечал этого: ум мой силился вытащить из темноты памяти на свет какие-то Ксенины слова… что-то связанное с Мишкой… какие-то хорошие слова…

Заграничная игра

Наверное, уже часов двенадцать, а они все лежат в кроватях и стараются не вставать, даже заставляют себя глаза не открывать: вдруг сон переборет эту тянущую пустоту внутри и, как наркоз, избавит от нее хоть на полчаса, хоть на пятнадцать минут еще… А солнце бьет в окно их комнаты на втором этаже, и Надины глаза открываются сами собой, взгляд скользит по колеблющимся теням веток на стене, по двум стоящим у дверей аккуратно заправленным кроватям соседок по комнате, и эти две подушки на тех кроватях, взбитые, пухлые, положенные «уголком», мешают уснуть больше всего. Они прямо кричат, вопят о том, что на свете есть сытая жизнь и есть пирожки, которые умеет печь только мама.