День свалившихся с луны - [49]

Если все сложится, то Даше с Полем будет комфортно. Он хорошо говорит по-русски, и ему близка русская культура. Это очень серьезно. Это тот цемент, который сцепляет отношения.

А Вася... Васю она никогда не забудет. Это уже дорогого стоит, когда один человек другого человека вспоминает добром.

* * *

...Прокручивая потом много раз этот долгий день, Даша странным образом доходила только до одного момента – далее него была полная темнота, в которой звенел колокол и блуждали видения в квадрате глубокого колодца, где отражалось небо. Там был человек, раскручивающий тяжелый ворот и внезапно упускающий ручку ворота, который начинал, словно сумасшедший, крутиться в обратную сторону, унося ведро, наполненное водой, в гулкую глубину. Потом удар, всплеск и тишина. И никаких видений.

* * *

Даша услышала, что кто-то трясет ее за плечо. Она открыла глаза и испугалась: прямо перед ней стоял очень маленький человек, у которого были короткие ручки, короткие ножки, обутые в тяжелые, наверное, ортопедические ботинки, и непропорционально огромная голова на короткой бычьей шее. Лицо его можно было назвать уродливым из-за мясистого носа картошкой и вытаращенных глаз.

Человечек лопотал по-французски, поглаживая Дашу по руке, безвольно свисавшей чуть не до земли, – она полулежала на садовой скамейке в каком-то парке. Голова была тяжелой, в ней грохотал колокол. Слова уродливого человечка, сочувственно поглаживающего Дашу по руке, доходили до нее с большим трудом, словно он произносил их сквозь сырую вату.

* * *

– Где я? – Даша попробовала сесть поудобнее, но тело не слушалось ее, и скамейка словно проваливалась тонкими ножками в мягкую почву, кренилась, шаталась. – Скажите, где я?

Человечек, заглядывая ей в глаза, спросил:

– Рюс?

– Ага, рюс! Кажется...

Человечек, улыбаясь, что-то сказал Дарье и быстро побежал по аллее парка. Дарья хотела крикнуть ему, чтобы он не оставлял ее, что ей страшно одной, но слова не слушались ее, и из горла вырывались лишь нечленораздельные звуки.

Она с усилием повернула голову и закричала от ужаса. Вернее, ей показалось, что она закричала. На самом деле она, как рыба, беззвучно открывала рот и, хватая губами воздух, пыталась издать звук.

Когда у нее появилась возможность сфокусировать зрение и картинки перестали разбегаться, словно цветные стеклышки в калейдоскопе, Дарья поняла, что сидит на скамейке не в парке, а на кладбище. Ее окружали надгробия, и в наступающих сумерках они выглядели жутковато.

Дарья попыталась встать, но у нее ничего не получилось. Ноги задрожали, а все вокруг пришло в движение, словно она сидела на карусели и кто-то сильный раскрутил ее так, что пейзаж размылся, растекся и превратился в бесформенное цветовое пятно.

Дарья прикрыла глаза, и карусель стала терять скорость.

Трудно сказать, сколько прошло времени, пока Дарья не услышала шаги и голоса. Она приоткрыла глаза, совсем чуть-чуть, чтобы не начался снова этот стремительный бег по кругу, и увидела спешащего к ней маленького человечка и высокую женщину в длинной юбке и белом шелковом шарфике, повязанном на голове. Шарфик этот Дарья уже видела когда-то... Когда? Сегодня утром? Или в какой-то другой жизни?

* * *

Через мгновение Дарья почувствовала на губах холодную влагу. Она встрепенулась, приоткрыла рот и сделала глотательное движение. Вода приятно смочила сухой, как деревянная щепка, язык, проникла дальше в гортань, приятно остудила желудок. Дарья пила и не могла напиться. И с каждым глотком свежей воды в ней просыпалась жизнь.

* * *

– Живая? – услышала Даша над ухом. – Ну, и слава богу! Напугали вы нас, барышня!

* * *

Даша открыла глаза. Женщина. Длинная юбка, кофточка с глухим воротом под легкой курткой, белый шарф на голове. Даша вспомнила, где видела ее. У самых ворот на русском кладбище, крайнее захоронение. Она, эта женщина, сидела на низенькой скамейке и чистила от мусора цветник на могиле. Услышала русскую речь и поздоровалась с Дашей и Полем Лежье. Поль! Где Поль?

Видимо, Даша сказала это вслух, потому что женщина ответила ей:

– Ваш спутник давным-давно уехал. Я еще удивилась, что вас с ним не было...

* * *

Даша ничего не понимала. Поль уехал, оставив ее на кладбище одну? Почему?! Что между ними произошло? Почему она ничего не помнит и почему ей так плохо?

* * *

– Сколько сейчас времени? – с трудом ворочая языком, спросила Даша.

– Почти восемь вечера. Вход на кладбище давно закрыт. Чарли случайно наткнулся на вас – это аллея на самой окраине, – и позвал меня. Я тоже сегодня совершенно случайно задержалась здесь.

По всему получалось, что Даша провела в забытьи не менее шести часов. Она приехала в Сен-Женевьев-де-Буа около одиннадцати часов утра. Поль ждал ее на круглой привокзальной площади, от которой до русского кладбища ходит автобус. Но Поль Лежье приехал на автомобиле, и им не пришлось ждать общественного транспорта.

В половине двенадцатого они вошли в ворота кладбища.

– Вы пришли в половине двенадцатого, – подтвердила женщина в белом шарфе. – И сразу отправились в храм, где, видимо, взяли схему захоронений.

– Да-да, – вспомнила Даша, – мы следовали этой схеме, чтобы не заблудиться.