День Суркова - [53]

— Товарищ, — обратился к нему Сурков, — вы не подскажете, где здесь выход?

— Сам ищу, — ответил товарищ.

Выяснилось, что молодой человек, также как Сурков, пошёл в побег, но не знает, в какой стороне выход. Беглецы решили пробираться вместе и вскоре встретили охранника, который и объяснил, как можно выйти.

— А я не знал, что здесь все так просто, — удивился Сурков.

— А, — махнул рукой попутчик, — теперь все просто. Ты за что сидел?

— Я? — почему-то спросил Сурков.

— Ну, не я же.

— Да налоги не успел заплатить.

— Расстреливать вас, сукиных детей, надо, — возмутился беглец.

— Почему?

— Потому что Родину не любите.

Суркову стало стыдно, и он, густо покраснев, решил расплатиться при первой возможности.

— А ты за что?

— Окно разбил.

— Где?

— Да, — протянул беглец, — в подводной лодке.

— Как же тебя угораздило?

— Сам не знаю.

— Куда, молодые люди? — спросил охранник возле блестящего турникета.

— Домой, — ответил попутчик Суркова. — Ну, отец, у вас и лабиринты. Мы уж думали здесь навсегда останемся.

Охранник добродушно улыбнулся в рыжие усы и открыл турникет.

— Приходите ещё, — сказал он на прощание.

— Нет, уж лучше вы к нам.

Сурков и его попутчик вышли на улицу, где проносились автомобили и прогуливались молодые мамы. Мир казался невероятно цветным.

— Может, забухаем? — предложил попутчик.

— Нет, — протянул Сурков, — пойду платить налоги.

— Это правильно, — согласился попутчик. — Как хоть тебя зовут, приятель?

— Сурков, — протянул ему руку Сурков, — Гоша.

Рука так и осталась висеть в воздухе. Его собеседник мгновенно исчез, словно родился голограммой.

* * *

После третьей неудачной попытки открыть дверь, Сурков позвонил в собственную квартиру.

— Кто? — раздалось из-за двери.

— Я, — спокойно ответил Сурков.

— Я, бывают разные, — раздражённо констатировал женский голос.

— Сурков.

Дверь через минуту открыли, но, как выяснилось, из любопытства, дабы узнать, кто же такой Сурков.

— Ты, что ли, Сурков? — спросила губастая цыганка лет пятидесяти.

— Я.

— И че тебе?

— Я здесь живу, — Сурков показал ключ.

— Я эту квартиру купила.

— У кого?

— У судебного исполнителя.

— Где его найти?

— В суде, где же ещё?

— А как его зовут?

— Сидоров.

Уходить Суркову не хотелось, но делать ничего не оставалось, и он направился в суд разыскивать судебного исполнителя Сидорова. В суде ему сказали, что служебная информация не подлежит разглашению, и что Сидоров будет только завтра.

— Как же так? — возмутился Сурков. — А где же я буду ночевать?

— А где вы ночевали сегодня? — спросила работница суда.

— В тюрьме.

— Вот туда и направляйтесь.

Делать было нечего, и Сурков ещё раз нанёс визит губастой цыганке.

— Убирайся, — кричала последняя, так и не открыв дверь.

Сурков вернулся в суд и стал объяснять, что с ним произошло чудовищное недоразумение. Но клерк осталась холодна к его просьбам. Когда рабочий день закончился, работник суда закрыла двери на ключ и отправилась готовить мужу ужин.

Делать ничего не оставалось, и Сурков побрёл к Людмирскому. Оказалось, что Людмирский уже давно не живёт в панельной пятиэтажке. Его дом находился за городом, и Сурков дошёл туда только к утру.

— Просрал квартиру? — предположил Людмирский.

— Так точно.

— Заходи, — пригласил Лёшка.

Он налил неведомый доселе скотч и за рюмкой чая стал объяснять Суркову, что изменилось за последние девять лет.

Оказалось, что больше не надо платить комсомольские взносы, страной управляет президент, а наши ракеты не нацелены на США. Сурков так и не смог поверить, будто танки расстреливали парламент, а посреди Москвы взрывали жилые дома. Что на западном Кавказе идёт уже вторая гражданская война, страну поделили с помощью каких-то ваучеров и подставных фирм, а станцию «МИР» утопили в Тихом океане. Папа римский сломал руку, на Красную площадь сел немецкий самолёт, и больше никто не верит в победу коммунизма.

Людмирский рассказывал совершенно невероятные вещи, а Сурков слушал его в пол-уха, тревожно поглядывая на телефон.

— Нет больше Советской власти! — кричал Людмирский. — Теперь демократия. Товарищ — ругательное слово, все теперь господа: и кто ворует, и кто работает. Все себя считают крутыми. В стране шестнадцать партий. По телевизору показывают гомосексуалистов. В киоске союзпечати можно купить порнографический журнал. Водку продают круглосуточно. Можно получить разрешение на ношение оружия, верхнего предела самообороны нет. Смертную казнь отменили. В Приморье зимой не отапливают дома. Туристы летают в космос. Сотовый телефон есть у каждого дворника. Священники насилуют своих прихожан. Видеомагнитофоны выбрасывают на свалку, пенсионеры собирают бутылки. Проститутки дают объявления в газетах. В любую точку Земного шара можно позвонить из автомата на углу. Детей выращивают в пробирках, роботы платят профсоюзные взносы.

— А марсиане к вам не высаживались? — перебил его Сурков.

— Не веришь мне? — возмутился Людмирский.

— Не то, чтобы совсем.

— Ах, так? — Людмирский включил телевизор, где по всем каналам показывали фильм, про космическую атаку Нью-Йорка. Город был окутан клубами дыма, по улицам бежали напуганные люди, и прямо на них рушились небоскрёбы. — Думаешь, это кино? Думаешь, это фантастика?