День счастья – сегодня! - [30]

– Илья, постой… – забормотал было Леха.

– Пошел на… – бросил я и затушил сигарету о полированный стол.

42

Вдавив педаль газа в пол и бешено вертя рулем, я несся в неизвестном мне направлении. Выйдя от Лехи, я просто сел, завелся и сорвался с места, как говорится, куда глаза глядят.

Я слышал крики клаксонов со всех сторон, пару раз расслышал даже какие-то матерные вопли, но мне было наплевать. Дважды снаряд в одну и ту же воронку не попадает, а потому не думаю, что кто-нибудь попытается второй раз за день отобрать мою машину. Хотя… А, ладно, деньги есть. Плевать, не убиться бы только, этого вот не хочется… Вроде…

Бывает, делаешь что-то и понимаешь – нельзя этого делать, но тем не менее делаешь и надеешься, что пронесет; может, потом когда-нибудь и не пронесет, а сейчас точно – без проблем. Вот и сейчас я как сумасшедший несусь по Москве и думаю, что контролирую все и вся. Я что-то доказываю, правда, не знаю кому. Я бешусь, а потому я хочу как-то это продемонстрировать, только опять-таки совершенно не понимаю кому. Кто способен сейчас оценить мое состояние, кроме меня, ведь никого нет вокруг меня из близких или знакомых мне людей.

Вот если я дома за праздничным столом, когда меня окружают все мои любимые и близкие люди, неожиданно начну бить посуду или сделаю еще что-нибудь в этом духе, то у меня еще есть шанс, что кто-нибудь из них не побежит сразу звонить в дурдом, а подумает: «Ой, да у него что-то не так… Он взбешен, но наверняка этому есть объяснение, есть причины… Я же знаю его, он отличный парень, а значит, раз он так себя ведет, что-то действительно произошло – нужно постараться помочь…» Да, приблизительно так. А здесь… Что я могу показать или тем более доказать? Да ничего. Для всех этих людей, что находятся сейчас рядом со мной, я не больше чем головная боль, источник опасности как для жизни, так и для материального состояния. Вот и все. А во всем остальном я для них никто. Никто меня не знает, а главное, и не хочет знать. Откуда они знают, что со мной? И зачем им вообще знать это?

Для них я очередной идиот за рулем дорогой машины, причем одни ненавидят меня за первое, другие за второе, а третьи вообще за все сразу – за то, что идиот, и за то, что на дорогой машине. А главное, случись что-нибудь, никто не скажет, стоя у развороченной груды металла над моим переломанным бездыханным телом, что этот вот товарищ был очень расстроен тем-то и тем-то, а потому был взбешен, и стоит его понять, а может быть, даже простить и пожалеть. Никто так не скажет, все скажут обратное. Это как подростковые суициды. Какой-нибудь мальчик или девочка, просовывая голову в петлю или проглатывая сотую таблетку снотворного… Из-за несчастной любви? Конечно, а из-за чего же еще. Так вот, думает лишь о том, что сейчас, мол, буду висеть здесь или лежать потом в гробу и смотреть, как вы все меня любите. А особенно ты, предмет моей любви, мне интересно, что будешь делать ты? Как ты будешь жить после этого? Так вот, сейчас узнаем, нужно только записку поплаксивее написать. Вот приблизительно так:

Жизнь без любви

Мне больше не по силам.

Зачем крови ее нести

По бедным моим жилам?

Мне ли не знать,

Как трудно в этом мире

Любовь найти и потерять,

Ну что ж… На раз, два, три, четыре…

А дальше подпись. И где-нибудь ниже: «Помни обо мне».

Вот так. И это кажется таким прекрасным, таким восхитительным, что этот человек сидит, по нескольку раз перечитывает эти строки, удивляясь и восторгаясь самим собой, как будто он написал какой-то прекрасный сценарий, по которому через несколько минут будет разыгран спектакль, после которого все поплачут, похлопают актерам и пойдут на банкет.

Да, примерно так и будет. С некоторыми поправками. Хлопать будет некому, а банкет будет проходить под черными флагами.

И вот как только у меня все это прокрутилось в голове, я мгновенно успокоился. Точнее, успокоился настолько, чтобы успокоить автомобиль, взял себя в руки и осторожно, ряд за рядом, перестроился на крайнюю правую полосу и остановился.

На мгновение стало как-то легко на душе. Словно мне удалось посадить ночью огромный военный бомбардировщик со всем его боекомплектом и на фюзеляж, потому как что-то произошло с шасси.

Я сильно стукнул по рулю и громко выругался. А потом откинулся на спинку сиденья, затылком коснулся подголовника и закрыл глаза.

Я просто сидел под тихий шепот стеклоочистителей и щелканье «аварийки».

– Ну что? Ты как? – Кто-то внутри меня вновь начал диалог.

– А ты не видишь? – ответил второй.

– Что собираешься делать?

– Не знаю. Что я могу?

– Ты? – удивился первый.

– Да, я, – прошептал второй.

– Да все. Ты можешь все, если засунешь поглубже все свои страхи, жалобы, необоснованные страдания… Свою липовую депрессию!

– Липовую?

– Да, да, липовую… Какую же еще? Вот скажи мне, ты счастлив?

– М-м-м…

– Что, неужели так трудно ответить?

– Нет, я не счастлив. Абсолютно.

– А почему?

– Я не знаю.

– Хорошо, тогда скажи мне, что тебе сейчас нужно, чтобы почувствовать себя счастливым, а?

– В первую очередь вернуть мать, потом ребенка с женой, потом…

– Стоп, стоп, стоп! Разогнался, – крикнул первый. – Тогда объясни, почему ты не мог быть счастлив раньше, когда все это у тебя было? Почему? Что мешало тебе? Кто мешал тебе? Кто заставлял тебя лежать на диване и желать единственного – скорее уснуть, чтобы не видеть всего этого кошмара, что тебя окружает? А? Ответь? Где ты? Куда подевался? Э… Эй!