День счастья – сегодня! - [25]
Я сидел, держал в руках свой стакан и нервно кусал губы.
– Да пошло оно все… – прошептал я и в несколько глотков осушил стакан.
Огнем обожгло всю глотку и какой-то противной тяжестью переместилось в желудок. Подавив рвотный рефлекс, я тут же закурил. И за несколько быстрых затяжек прикончил сигарету, каждая из которых отдаляла меня все дальше и дальше от этого поганого мира. Пусть не навсегда, пусть завтра мне будет плохо, но сейчас я спокоен. Мне хорошо. Мне…
Я проснулся среди ночи от еще одного противнейшего чувства. Совесть. Почему-то очень часто поглощение алкоголя заканчивается именно этим. Не знаю, хорошо это или плохо, мне не с чем сравнивать. У меня так происходит всегда, ну или почти всегда, когда переберешь. А как у кого другого? Нет, конечно, что-то подобное я слышал и от других, но как это происходит с ними в деталях, не знаю. И не узнаю никогда. Ну откуда мне знать, как у кого что-то болит? Вот сейчас у меня болит голова. Ужасно болит голова… Ну и что? Какой-нибудь другой человек может легко сказать: «Дорогой мой, я уверен, что то, что ты называешь «болит голова» – это даже не боль, а так, какой-то маленький дискомфорт, недомогание. Вот у меня, – он скажет, – болит так болит!» И самое интересное, что мы оба будем правы, сами перед собой, но не перед друг другом. И он, и я можем рассказать о своей боли все… Но ни он, ни я ничего не будем знать о боли друг друга. Мы можем только приблизительно догадываться об этом, наблюдая друг за другом. О! Наклонился, и его лицо как-то исказилось! Да, согласен, мне тоже больно при любых движениях… Все.
Так же и о любых других ощущениях, будь они прекрасными или отвратительными. Но это и прекрасно, получается. Иначе бы все восхищались одними и теми же фильмами, читали одни книги, влюблялись только в определенных женщин или мужчин и жрали бы одни и те же таблетки.
Но мы все разные, и, конечно, все прекрасные. До той поры, пока не сделаем что-нибудь настолько мерзкое и ужасное, что от одной мысли об этом становится неприятно. Хотя еще вчера все это казалось таким замечательным.
Вот и сейчас я лежал под одеялом, весь мокрый, и не мог найти себе места. Сон исчез, оставив место мукам совести. Зачем мне это? А главное почему? Не знаю. Просто противно на душе, и все. Ужасно противно. Так щемит, что ни на правом боку лежать не могу, ни на левом. Может, вот так подушку положить, а может быть, вот так лучше. Пойти, может, воздухом подышать? Уснуть все равно сейчас не усну, так и буду лежать, как на битом стекле. Ужасно, словно содрали кожу и все тело корчится в агонии. Больше не буду пить.
Что?
Я кое-как вылез из постели. Тело тут же растворилось в нежной ночной прохладе – блеск! Правда, какая-то парочка явно пивших вместе со мной кузнецов тут же схватилась за молотки и принялась стучать по всем наковальням в моей голове. Так, нужно постоять, подышать глубоко, тогда должны успокоиться.
Так, вроде полегче. Одевшись, я тихо вышел из спальни и на ощупь стал пробираться к лестнице.
Пару раз обо что-то ударившись, я тихо ругался. Правда, когда я со всего размаху врезался пальцами правой ноги во что-то твердое, я выругался достаточно громко и еще несколько минут сидел в темноте, растирая ушибленные пальцы.
Достигнув второго этажа, я услышал Сашку. Его храп властвовал здесь со всей свойственной ему силой. Может, разбудить его, сказать: «Ну-ка, Саня, вставай! Поехали на рыбалку!» Представляю себе его реакцию. Если он еще не считает меня полностью спятившим, то после такого предложения это будет несомненно так. Хотя в общем-то что здесь такого? Я кое-как улыбнулся.
Вон у меня сосед, тот и зимой все ходит. Денег – куры не клюют, а он на середину реки заползет, ящик какой-то поставит, дырку прокрутит и, завернувшись в толстенный тулуп, наверняка от Стефано Ричи, сидит. Ловит. Полчаса проходит, он себе пятьдесят грамм накапает. Раз. Огурчик. И снова сидит. Ловит. Хорошо. Я даже не знаю, что во всей этой процедуре ему доставляет большее удовольствие. Да и зачем это знать, тем более мне. Ему хорошо, и это главное.
А что, мне хорошо? Да отстань ты от меня с этим вопросом. Себе врать без толку, а правды… Ее и так что-то в последнее время стало очень много. Суровой такой, горькой и противной. Для меня.
Еще немного постояв в темноте и послушав Сашкин «концерт», я поспешил вниз. Нужно только на кухню за сигаретами заскочить. Вот единственные мои друзья, правда, обманывают ведь, сволочи… За мнимое спокойствие просят очень уж высокую цену. И я плачу. Правда, пока только в кредит, но боюсь, что когда-нибудь мне все-таки выпишут счет.
Я вышел из дома. Освещение территории я включать не стал, а потому, сделав несколько шагов вперед, тут же был проглочен темнотой.
Мне иногда кажется, что ночь – это некое подобие покрывала, наброшенного на клетку с попугаями. «Все, ребята, давай спать. Заткнитесь и спите, я сказал!» То есть был день, а потом раз – и набросили здоровенное такое покрывало, с кучей дырочек, через которые всегда можно посмотреть, что мы там делаем. И смотрят. От этого и кажется, что звезды как-то подмигивают. Просто ходят там всякие, к дырке глазом прильнут, да и нарушат целостность светового потока. Отсюда все и кажется. Вот так, такой вот бред. В детстве это придумал, в пионерлагере. Ага, точно, в походе. Лежал возле костра, смотрел в небо и придумал. Но никому никогда не рассказывал, ни единой душе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.