День револьвера - [17]

То-то в КРУЖКЕ на стойке вчера и сегодня пиво улетучивалось со скоростью дюйм за гномский взгляд, ехидно подумал я. Похоже, чай у Хавчика проходил по разряду пороков — из тех, которым предаются раз в месяц, в новолуние, в надежно запертой изнутри комнате.

— Если пожелаете, мы с вами можем удалиться в одну из комнат, которую я в меру своих скромных сил постарался привести в должный вид, — продолжал гном. — Только не судите строго: источником вдохновения служили мне лишь три гравюры, да и те — людские.

Еще один чокнутый любитель… музы, понял я. Интересно, кто от кого заразился — гоблин от гнома или наоборот? И не перекинется ли эта зараза на людей? Пока я не испытывал острой потребности в малевании картин, однако…

— Боюсь, ваше приглашение слишком… щедро для меня в нынешнем положении, достопочтенный мистер…

— Хавчик, мисс. Мак Хавчик.

— …малорослик из рода длиннобородых. — Одновременно с гномом договорила китаянка. — Ведь чайная церемония, это, как бы сказать… — мисс Вей запнулась, — особое таинство, а я сейчас не чувствую себя готовой к его совершению.

— Понимаю-понимаю, — удивительно, но Хавчик вовсе не выглядел расстроенным отказом. Похоже, что китаянка сумела дернуть за правильную нить в том хитро запутанном клубке писаных, неписаных, выбитых на скрижалях и выцарапанных гвоздем на штукатурке правил и обычаев, что заменяют коротышкам нормальный свод законов.

— Конечно, мистер Мак, если ваше предложение останется в силе…

— Оно будет в силе отныне и до тех пор, пока последняя гора не станет плоской равниной! — торжественно провозгласил Мак.

— …то позднее я непременно воспользуюсь им. Пока же…

— Пока же, — вновь переходя на нормальный тон, перебил китаянку гном, — я прошу, нет, я категорически настаиваю, чтобы вы воспользовались этим чайным набором. Увы, полагающегося к нему богатства выбора я оказался не в силах обеспечить.

— Мистер Мак, — улыбнулась девушка. — Поверьте, я вполне отдаю себе отчет в том, сколько усилий вы приложили, чтобы заполучить каждую из этих чаинок. Здесь, в этой дикой и печальной местности, каждый листик можно сравнить со сбором двадцати кустов у подножья Фудзиямы.

— О да, — фыркнул гном. — Узнай местные золотоискатели его цену, они б забросили свои лотки куда подальше и срочно принялись бы высаживать чайные плантации. Правда, мне сложно представить, как могли бы называться здешние сорта.

— Это даже я могу представить, — быстро сказал я, воспользовавшись шансом вернуться в разговор. — «Орочья кровь» или, к примеру, «Троллиный помёт».

Судя по косому взгляду гнома, кусты с предложенными мной названиями вряд ли пользовались бы спросом на рынке. По крайней мере, на личном рынке некоего Мака Хавчика.

— Думаю, — нарушив затянувшуюся паузу, девушка протянула руку к одной из коробочек, — уместнее всего будет взять вот этот матча. А как вы полагаете, мистер Мак?

— Это мой любимый сорт, — прошептал Хавчик с такой интонацией, словно в коробочке находился лучший бриллиант его покойной прабабки. — Прошу вас, мисс… заваренный вами, он скрасит мне этот день… и месяц тоже.

— А вы, мистер Кейн?

— Спсиб, мисс, у меня уже есть свой напиток, — пробулькал я, зарываясь носом в пену.

Оба чайнопомешанных подарили мне взгляды, исполненные презрения напополам с жалостью, и снова вернулись к обсуждению тонкостей сворачивания, заварки, преимуществах весенних сборов перед всеми остальными, количестве листиков на почку и — почему-то — голландского принца. Минуты две я честно подслушивал, но без толку: говорят по-английски, а звучит, словно китайская тарабарщина. В итоге это занятие мне наскучило, и я занялся пивом, благо в отличие от узкоглазой травы его потребление никаких особых церемоний не требовало — налил и пей себе. Чем я и занялся, успев опустошить две трети кружки, пока парочка напротив священнодействовала над своими чашками.

Зрелище это, к слову, показалось мне смутно знакомым. Порывшись в памяти, я даже сумел выудить нужное воспоминание — колдующие над своими чашками с метелками Хавчик и мисс Вей выглядели точь-в-точь, как персонажи на рисунке из старой книжки, найденной Томом Сотбери на дне прапрапрадедушкиного сундука. Изображал рисунок «ведьму богопротивную и нелюдя подземного» соответственно. Далее в тексте повествовалось, как гнусный гнумс подсказал мерс-с-ской колдунье рецепт отравы, посредством которой был злодейски сгублен то ли прекрасный принц, то ли без одной минуты святой епископ. Вроде бы так — гном был гнусный, а ведьма — мерзкой, с большим носом, горбом и скрюченными когтистыми пальцами. Впрочем, отправляясь во дворец к принцу-епископу, колдунья приняла облик прекрасной юной девицы — рисунок девицы также прилагался, но, на мой вкус, ведьма удалась художнику лучше. Да и вообще история из разряда «сам дурак» — если ты весь из себя такой неумолимый борец со Злом, то нечего пить чего попало из рук всяких посторонних красавиц. Особенно если за ними волочится черное помело.

Вспомнив об этой подробности, я не удержался и вновь заглянул под стол — но поблизости от мисс Вей не обнаружилось даже пары прутиков. Что, впрочем, еще ни о чем не говорило — помело вполне могло быть оставлено, скажем, у коновязи.