День после Розуэлла - [15]

Его глаза, должно быть, были закатились вверх, поэтому я не смог разглядеть, ни зрачков, ни радужной оболочки, ни чего-либо другого, что напоминало бы человеческий глаз. Но сами глазницы были чрезмерно большими, миндалевидными, направленные уголками в сторону крошечного носа, который даже не выступал из черепа. Он больше походил на носик ребенка, когда ребенок уже вырос, а носик еще нет и выглядит по большому счету, как ноздря.

Череп существа был чрезмерно переросшим и его лицо — какое уж оно было — занимало небольшую площадь в нижней части головы, а остальное место занимал лоб. Выступающих, как у человека ушей не было, нельзя было определить, где у него щеки, и также на лице не было ни бровей, ни каких-либо признаков волос. У существа был только крошечный плоский разрез для рта, который был полностью закрыт, напоминая больше складку или углубление между носом и основанием черепа с покатым подбородком, чем полностью функциональное отверстие. Спустя некоторое время я узнал, как оно общалось с другими, но в этот момент в Канзасе, я только стоял в шоке от очевидно нечеловеческого лица, плавающего передо мной в полужидком консерванте.

Я не увидел повреждений на теле существа и никаких признаков того, что с ним случилась какая-либо авария. Не было крови, его конечности казались неповрежденными, и я не смог найти ни одной царапины на его на коже или на серой ткани.

Я поискал в ящике, в котором находился контейнер с жидкостью, какие-нибудь документы, транспортную накладную или что-либо еще, что описывало природу или происхождение этой штуки. То, что я обнаружил, было заинтриговавшим меня документом Военной разведки, описывающим существо как жителя корабля, который потерпел катастрофу в Розуэлле, Нью-Мексико в начале этой недели и направлявшим его специальному офицеру в Материальной Части в Райт Филд и далее, в группу патологии морга армейской Больницы Уолтера Рида, где, как я предположил, существо будет вскрыто и будет храниться. Это был документ, который мне нельзя было читать, поэтому я положил его обратно в конверт во внутренней стенке ящика.

Я позволил бы себе потратить больше времени на осмотр существа, если бы оно у меня было, потому что этой ночью я пропустил время проверки остальных постов и должен был придумать довольно хорошее объяснение моей задержки. Но то, что я осматривал, стоило любых проблем, которые могли появиться у меня на следующий день. Эта штука была действительно захватывающей и одновременно совершенно ужасной. Она бросала вызов любой моей концепции и я очень сильно надеялся, что я увидел некую форму мутации человека после воздействия радиоактивности Я знал, что мне об этом некого спросить и поэтому, надеясь, что никогда больше этого не увижу, я придумал объяснение его существования, не обращая внимания на написанное в сопроводительном документе: Оно было отправлено сюда из Хиросимы, оно было результатом генетических опытов нацистов, оно было мертвым цирковым уродом, оно могло быть всем чем угодно, но чем бы я его не называл, все равно это был: инопланетянин.

Я поставил крышку ящика на место, заколотил гвозди в сделанные ими отверстия торцом фонаря и положил брезент, как он лежал раньше. Затем я вышел из здания с надеждой, что навсегда закрыл эту дверь и то, что я там увидел. Надо просто забыть это, сказал я себе. Может ты и не видел ничего и может быть ты проживешь всю оставшуюся жизнь без надобности думать об этом. Может быть.

Покинув здание я встретил дежурившего на посту Брауни.

"Ты никогда этого не видел", — сказал я. "И никому не рассказывай".

"Не видел что, Майор?" — сказал Брауни, и я пошел обратно к штабу, представляя это существо плавающего в жидкости и исчезающего с каждым моим шагом. К моменту, когда я был за свои столом, это все было мечтой. Нет, не мечтой, в кошмаром — но все было закончено и я надеялся, что оно никогда не вернется.

ГЛАВА 3 Розуэлльские артефакты

КОШМАРНОЕ СУЩЕСТВО, КОТОРОЕ Я УВИДЕЛ В ФОРТЕ РИЛИ, НИКОГДА не исчезало из моей памяти, хотя я смог похоронить его на период своего командования управляемыми ракетами в Европе. И за всю оставшуюся жизнь я больше никогда не видел это тело, за исключением фотографий вскрытия и эскизов судебно-медицинского эксперта, которые найдут меня вместе с остальной частью того, что случилось в Розуэлле, когда я вернусь в Вашингтон из Германии для нового поста в Пентагоне в 1961 году. Я помню первый день своего возвращения, когда я ждал своего босса у двери, чтобы он провел меня внутрь святилища. И я нервничал, как мальчишка. Помню, что в последний раз в Вашингтоне, я не был таким возбужденным, я находился в небольшой приемной Овального кабинета в Белом доме, ожидая, когда президент Эйзенхауэр закончит говорить по телефону. У меня была большая просьба и я хотел сказать это без участия специальных или обычных помощников или же ждать специального помощника К. Д. Джексона, чтобы сделать все хорошо. Я был почти постоянным посетителем Овального кабинета в те дни, в 1950-х, передавал президенту документы штаба Совета Национальной Безопасности, делал доклады и иногда на всякий случай ждал, пока он прочитает их и даст ответ. Но это было другое время. Я должен был с ним сам поговорить, наедине. Но Айк говорил дольше, чем обычно требовалось на разговор по телефону и я ходил кругами и бросал взгляды на горящие лампы коммутатора в приемной.