День поминовения - [12]

– Рут, пожалуйста! Дело в том, что этот нудный полковник Рейс прислал телеграмму, где написано, что он не успевает на мой день рождения. Спросите у Джорджа, кого он хотел бы пригласить вместо него. Нужен кто-то из мужчин. Нас четыре женщины: будет Айрис, для нее это целый праздник, Сандра Фарадей и… кто же еще? Не могу вспомнить.

– Четвертая я. Вы оказали мне эту честь.

– Да, конечно. Я совсем про вас забыла. – Розмэри рассмеялась своим звенящим смехом. Она не могла увидеть неожиданно вспыхнувшие щеки и жесткую складку у губ Рут Лессинг.

Приглашена из милости на вечер к Розмэри! Уступка Джорджу. «Да, конечно, мы позовем твою Рут Лессинг. Ей это будет приятно. Она всегда к нам так внимательна. К тому же вид у нее вполне приемлемый».

В ту минуту Рут Лессинг поняла, что ненавидит Розмэри Бартон. Ненавидит за то, что она богата и красива, беспечна и безмозгла. Она не должна каждый день гнуть спину в конторе. Все подается ей на золотом блюде – поклонники, заботливый муж. Ей не нужно работать, что-то рассчитывать заранее. Ненавистная, высокомерная, легкомысленная красотка…

– Чтоб ты сдохла! – тихо сказала Рут в молчащую телефонную трубку.

Она испугалась своих слов. Они были так ей не свойственны. Она всегда была спокойной, деловой, сдержанной. Никаких срывов, никаких истерик.

«Что со мной творится?» – с удивлением подумала Рут.

Как она в тот день ненавидела Розмэри Бартон! Она ненавидела ее и сейчас, год спустя.

Когда-нибудь, может быть, она забудет Розмэри Бартон, но пока еще все свежо в памяти.

Она мысленно вернулась к тем ноябрьским дням. Вот она сидит у телефона, и в груди ее клокочет ненависть…

Любезным тоном она передает Джорджу поручение Розмэри и говорит, что может отказаться от приглашения, чтобы уравнять количество мужчин и женщин. Но Джордж даже слышать об этом не хочет.

На следующий день она приходит сообщить ему об отплытии «Сан-Кристобаля». Джордж встречает это известие с чувством облегчения и благодарности.

– Итак, он благополучно отбыл?

– Да. Я передала ему деньги за полминуты до того, как убрали трап.

После некоторого колебания она добавляет:

– Когда корабль отчалил от пристани, он помахал рукой и крикнул: «Привет и поцелуй Джорджу! Передайте ему, что сегодня вечером я выпью за его здоровье».

– Какая наглость! – восклицает Джордж, затем спрашивает с любопытством: – Какое он на вас произвел впечатление?

– Примерно такое, как я и ожидала. Слабохарактерный человек.

И Джордж ничего не увидел, ничего не заметил! Ей хотелось крикнуть: «Зачем ты послал меня к нему? Разве ты не знал, что он может со мной сделать? Разве ты не видишь, что я уже не та, не видишь, что я становлюсь опасной? Ведь теперь я способна на все, что угодно!»

Но вместо этого она сказала сухим деловым тоном:

– Нужно обсудить письмо из Сан-Паулу…[16]

А еще через пять дней был день рождения Розмэри.

Спокойное утро в конторе, потом визит в парикмахерскую, новое черное платье, немного искусно наложенной косметики. Она не узнавала лица, смотревшего на нее из зеркала: бледного, решительного, ожесточенного…

Виктор Дрейк сказал правду. В ней не было жалости.

И позднее, когда она через стол смотрела на посиневшее, перекошенное от конвульсий лицо Розмэри, в сердце ее не было жалости.

Теперь, вспоминая Розмэри Бартон спустя одиннадцать месяцев после ее смерти, она вдруг почувствовала страх.

Глава 3 Энтони Браун

Мрачно глядя в пространство, Энтони Браун вспоминал Розмэри Бартон.

Какая чудовищная, отчаянная глупость! Впутаться в подобную историю! Впрочем, любой мужчина на его месте нашел бы для себя оправдание. Мимо этой женщины нельзя было пройти равнодушно. В тот вечер в «Дорчестере»[17] он никого больше не замечал. Прелестна, как гурия[18], и, по-видимому, так же умна.

Вот он и потерял голову. Приложил уйму стараний, чтобы найти общих знакомых, которые представили бы его. Непростительная трата времени, когда он должен был усиленно заниматься делом. Не для собственного же удовольствия он торчал тогда в «Кларидже».

Правда, Розмэри Бартон, с ее красотой, кого угодно могла заставить забыть о долге. Теперь-то легко есть себя поедом и поражаться, до какой глупости может дойти человек. К счастью, раскаиваться было особенно не в чем. Очарование сразу же померкло, стоило заговорить с ней. Мир вокруг обрел свои прежние нормальные очертания. Это была не любовь, даже не увлечение. Скорее возможность развлечься.

Им нравилось общество друг друга. Она танцевала, как ангел, и, где бы они ни появлялись, мужчины мгновенно поворачивали головы и пялили на них глаза. Но все было великолепно только до тех пор, пока она не раскрывала рот. Он не раз благодарил судьбу за то, что она не его жена. Что бы он стал делать, попривыкнув к этому совершенству красок и линий? Она и слушать толком не умела. Женщины такого типа обычно считают, что каждый утренний завтрак должен начинаться с заверений в страстной любви.

Как просто думать об этом теперь!

А ведь тогда он был сильно увлечен. Исполнял все ее прихоти, звонил ей, повсюду приглашал, танцевал с ней на вечерах, целовался в такси. И неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы не тот несусветный, немыслимый день.