День под плохой звездой - [19]

Труднее всего было найти способ поговорить без свидетелей. У военных были самые хорошие охранные системы. Но еще выше было качество тех, что принадлежали их руководству. Поэтому пришлось придумать повод для того, чтобы вызвать обоих друзей за город с инспекцией по нескольким базам, а потом, уже по дороге домой, выйти из автомобиля для того, чтобы обсудить будущие действия. Шпетербаум считал, что причина ухода из радиуса действия общих систем слежения, обсуждение мер по контролю и проверкам, которые должны быть неизвестны подчиненным, будут достаточно весомыми, если позднее Берггеен будет интересоваться радиомолчанием. Всю дорогу до места Вольф говорил о развитии науки. Разговор о выводах по делу с мирными программами в космосе был коротким не только из-за того, что у офицеров было не более получаса времени с отключенной связью, чтобы не возбудить подозрения.

– Вы согласитесь со мной, если я скажу, что проверки военного трибунала почти всегда сталкиваются с чем-то подобным гражданской войне русских? – Вольф начал, надеясь найти понимание в опытных офицерах.

– Ты о том, что каждый хочет не сопротивляться, если на него нападают?

– Не только. Военный трибунал – это люди, которые поддерживают армию в боевом состоянии, не давая армии стать бандой мародеров. Она остается сильной в том числе и под влиянием трибунала. Но он состоит из живых людей, в действиях которых есть система. В том числе и основные ошибки.

– Они бывают такими же, как и у большинства командиров. Человек из спецслужбы считают себя сильным, но в расследовании часто переоценивает собственные возможности. Из-за этого его гражданская позиция проходит испытание желанием заключить мир там, где войска противника не остановятся, а только воспользуются ситуацией, чтобы завоевать все.

– Ты ведь говоришь не только о проведенной сейчас инспекции, – догадался Отто.

Он и Шнеешварцвальде уже понимали, что Шпетербаум вызвал их на совещание из-за космических программ русских. После того, как они пришли к выводу о причине действий армии РФ, тайно продвигающей космические программы, чтобы отвлечь мир от войны, всем было немного не по себе. Они хорошо представляли себе слабость армии противника и опасность, которую таило в себе распространение биологического и химического оружия. Мир был слишком богат, чтобы производить яды и психотронные устройства в огромных масштабах под влиянием только личного каприза слишком богатого человека. Генералитет России когда-то пришел к выводу, что у армии страны со всем ее влиянием не найдется сил и средств для того, чтобы защититься от биологического оружия. То же самое думали сейчас в Германии те, кто когда-то мог жить с ними в мире после тысячелетия непрекращающихся войн.

– Я думал о том, как выложить Берггеену информацию о программе космических игр. И меня все больше настораживает его реакция.

– Если ты хочешь спросить мое мнение о том, будет ли он бороться, то я считаю, что он не сможет оставить это дело без внимания, – осторожно начал Шнеешварцвальде.

– И не сможет не препятствовать, хотя бы для того, чтобы показать свою силу, – поддержал его Отто.

– Но если мы получим приказ по армии не пускать русских вперед по этой программе, сможем ли мы другими способами сдерживать орды желающих отравить мир?

– Это будет трудно, даже если бы мы их полностью поддержали, – Шнеешварцвальде хотел было рассказать о перспективах войны в Юго-Восточной Азии, но замолчал, понимая, что его выводы уже очевидны для всех.

– Я считаю, что русские настолько привыкли к положению защищенного, которое им давали подвиги военных прошлого, что они просто расслабились. Ты согласен со мной, Отто?

– Мне самому кажется, что агрессивного желания обойти нас не было. Но программы открывали русские, а они часто делают все лишь на четверть.

– Тем не менее, если мы так и скажем, Берггеену это не понравится.

– Ты никогда не думал, что талант коммерсанта проявляется в умении поставить все с ног на голову?

– Контрразведке нужны факты, ей же необходима определенная доза истории, иначе мирные граждане перестанут считаться с ней, когда она найдет настоящего врага. Я хочу предложить не губить компанию русских по контрудару, не рассказывать, что основная часть разработок призвана увлечь потенциальных ядерных и биологических террористов чем-то, что заставит людей с их темпераментом пойти в бой в другом месте.

– Ты предлагаешь выход, при котором нужную часть способа действий мы будем объяснять только как прикрытие для более существенной, но пустой на самом деле? – Отто спросил, понимая, что согласится с другом.

– Мы справимся. Вспомни первого президента США, который сумел пройти все предвыборные прения без единого крика оппозиции: «Вы же не выберете человека с женой коммунисткой?» Он как раз был немцем. Ты помнишь, он был кем угодно, кроме программиста, но придти к власти ему помогли хакеры?

– Да.

– Ты никогда не думал, что это были скромные жители бывшей ГДР, которые надеялись на возрождение собственной родины, которая умеет строить? Пусть даже и силами новых союзников.

– Они, по крайней мере, сумели сохранить секретность на века. Будем считать их дух той частью национального характера, который мы попытаемся спасти. Я поддержу тебя в окончательных выводах, – сказал Шнеешварцвальде. – И, похоже, только в нашей компании не найдется человека, способного ради призрачного лидерства устроить новую войну только из-за нежелания признать маленькую заслугу других.