День пламенеет - [36]

Организация! Вот что здесь было необходимо — решил он; его живому воображению уже представился Эльдорадо-Крик в руках одной мощной компании, знающей свое дело, захватившей реку от устья до истоков и от одной горной вершины до другой. Даже оттаивание паром — способ, еще не использованный, — казалось ему лишь вспомогательным средством. Здесь нужно было поставить гидравлические машины в долинах и по берегам, а на дне реки пользоваться золоточерпательными машинами, какие, как он слышал, работают в Калифорнии.

Вот где можно было сыграть вкрупную! Раньше он недоумевал, чем руководствуются Гугенхаммеры и крупные английские концерны, посылающие сюда своих экспертов, которым они прекрасно платят. Так вот каковы были их планы! Вот почему подбивали они его продать уже разработанные участки! Они предоставляли мелким золотопромышленникам выгрести из земли все, что те смогут. Они знали — на их долю останется в земле немало миллионов.

И глядя вниз на дымящийся ад, где шла беспорядочная работа, Пламенный начертал план новой игры — игры, в которой Гугенхаммеры и все остальные должны будут с ним считаться. Но вместе с творческой радостью он ощутил какую-то усталость. Долгие годы в полярных краях его утомили. В нем разгорелось любопытство: что же делается во внешнем мире, в том великом мире, о каком он знал только понаслышке? Несомненно, там можно было вести игру. Игорный стол был больше, чем здесь, — почему бы ему со своими миллионами не сесть за него и не взять карт? В этот день, на склоне Скукум-Хилл, он решил сыграть на последние крупные клондайкские козыри и уехать на юг.

Однако игра отняла немало времени. Он разослал надежных агентов по следам крупных экспертов, и везде, где покупали они, покупал и он. Всякий раз, когда они пытались захватить разработанную реку, он становился им поперек дороги — ему принадлежали большие пространства и отдельные участки, так искусно разбросанные, что все их планы рушились.

— Я играю в открытую, чтобы выиграть, — разве я не прав? — сказал он однажды во время бурного совещания.

Последовали войны, перемирия, компромиссы, победы и поражения. В 1898 году в Клондайке находилось шестьдесят тысяч человек, и их состояния и дела колебались в зависимости от битв, какие вел Пламенный. А вкус к крупной игре все сильнее и сильнее подстрекал его.

Наконец он схватился врукопашную с великими Гугенхаммерами — и выиграл, бешено выиграл. Пожалуй, самая жестокая борьба завязалась на Офире, настоящем оленьем пастбище, ценившемся только благодаря его величине. Овладев семью заявками в самом центре его, Пламенный получил крупный козырь, и они не могли прийти к соглашению. Эксперты Гугенхаммера заключили, что ему все равно с этим делом не справиться; они предъявили ему соответствующие условия, он их принял и скупил все.

Итак, он одержал верх, но для осуществления своего плана послал в Штаты за компетентными инженерами. На Ринкэбилли, горном хребте между двумя бассейнами, он построил свой резервуар, и огромные деревянные трубы несли воду на протяжении восьмидесяти миль к Офиру. По смете, резервуар и водопровод должны были стоить три миллиона, а обошлись около четырех. Но он на этом не остановился. Были установлены мощные динамо, работы эти происходили при электрическом освещении, машины приводились в движение электричеством. Прочие старожилы, пораженные такой экстравагантностью, мрачно покачивали головами, предостерегая его, что он разорится, и отказывались помещать деньги в столь рискованные предприятия. Но Пламенный улыбался и распродавал оставшиеся городские участки. Он продал их в самый подходящий момент, в период расцвета золотого прииска. Когда он предсказывал своим старым приятелям в трактире «Олений Рог», что через пять лет нельзя будет продавать городские участки в Доусоне, а хижины пойдут на топливо, над ним смеялись. Все утверждали, что к этому времени золотая жила будет найдена. Но он продолжал идти своим путем и, не нуждаясь больше в строительном лесе, продал лесопильни. Затем он стал распродавать свои участки, разбросанные по течению различных рек, закончил водопровод, соорудил землечерпалки, ввез машины и добрался до золота Офира. И он, кто пять лет назад перешел через хребет, отделяющий бассейн Индейской реки, и путешествовал по молчаливой пустыне, навьючив поклажу на своих собак и питаясь, по индейскому обычаю, одним оленьим мясом, — слушал теперь хриплые гудки, призывающие к работе сотни его рабочих, и смотрел, как они трудятся под ослепительно белым светом дуговых ламп.

Закончив это дело, он приготовился к отъезду. Когда это стало известно, Гугенхаммеры, английские концерны и новая французская компания предложили купить Офир со всеми его машинами. Они наперебой набавляли цену, но выше всех предложили Гугенхаммеры; цена, предложенная ими, дала Пламенному миллион чистого дохода. Ходили слухи, что состояние его равняется двадцати или тридцати миллионам. Но ему одному известно было его положение: продав последний участок и собрав со стола выигрыши, он получил капитал, немногим превышающий одиннадцать миллионов.